Таящиеся в Ночи
Шрифт:
Спрятав чековую книжку в карман, Шэрон вышла из больницы, и прищурившись, подошла к Грейсону.
– Грейсон, привет. Смотрю, ты всё же решил завести себе даму сердца?
– Здравствуйте, офицер Шэрон… – Грейсон снял шляпу и склонил голову в вежливом и старомодном поклоне. – Разрешите представить вам свою кузину. Ее зовут Дафна Стинг. Дафна – это Шэрон Бишоп. Надеюсь, вы хорошо найдёте общий язык.
– Хе-хе… Неплохая красотка-с… – Дафна сверкнула белоснежными зубами и протянула руку Шэрон. – Как вижу вы тут одна из полицейских? Удивительно… Я всегда считала, что в таких городках как у вас-с женщин держат на положении
У Дафны был странный голос – она говорила как мужчина – спокойным, уверенным в себе голосом, полным какого-то несокрушимого превосходства и уверенности. Кроме того она посему-то прибавляла "с" к некоторым словам – и Шэрон готова была поклясться, что она уже слышала такую манеру разговора.
– Шэрон, я вас прошу не обращать внимания на поведение моей кузины. Она жила в крупном городе и нахваталась там всяких странных словосочетаний и необычного поведения, которым приличной девушке явно не стоит бравировать в приличном обществе… – вмешался Грейсон. – Дафна у нас проездом. Она хочет…
– Повидать родственников-с. Ну и хочу немного прокатиться по заброшенным фермам – насладиться их видом-с. Я так-то художник-с. Люблю рисовать-с пейзажи всякие.
– А куда столько консервов? – Шэрон заглянула в машину.
Там стояло пять сумок, набитых консервами – причём это были в основном фасоль, зелёный горошек, спаржа и персики. В общем, ничего мясного, хотя обычно именно мясо и брали те, кто любил погулять по лесу.
Дафна, одной рукой, приподняла и закинула в кузов машины сумку с консервами – Шэрон бы такую не сумела бы и двумя руками поднять.
– Кстати, а почему ваша мясная лавка называется "Архив Ампера"? Там-с я что то не увидела ничего что и к электричеству отношение имеет-с.
– Хей-хей! Да эту лавку основал еще в 1889 году один из наших старожилов, Джордж Юджин, который считал, что школьное образование придумал сам Сатана. Он нигде не учился и когда решил открыть свое дело – торговлю консервами, то назвал лавку в честь создателя консервов.
– Ого… Я вот правда считала-с, что консервы Николя Аппер изобрёл, но никак не Андре-Мари Ампер… – усмехнулась Дафна. – Умеете вы веселиться, деревенские, ничего-с не скажешь…
– Слышишь ты… Деревня… – Грейсон забросил сумку в машину. – Давай гони отсюда.
– Ой, ну ты прямо-с как священник из церкви мормонов-с, что тоже решительно предложил мне стать его очередной женой, – блеснула зубами Дафна. – Такой же быстрый-с на решения.
– Да мне наплевать, – отмахнулся Грейсон. – Уж мне-то, в отличии от него, по шее настучать ты не сможешь… Где будешь жить, пока не прибудет наш остальной груз?
– Да у тебя, и поживу. Хоть приберусь в твоей конюшне… Как так можно жить? Там же у тебя везде мусор-с и пыль. Не удивлюсь если-с из-под этой пыли пару мумий выкопаю.
– Да отстань ты от меня… Тоже мне – монашка нашлась. Ты же феминистка. Тебе-то какая разница как мужчина живёт? По твоей религии я так и так свинья, – неуклюже попытался «подколоть» кузину Грейсон.
– Хо-хо-хо… Дружище – феминистка-с эта та кто требует от людей, что бы они относились к женщинам как к людям-с. А ты, как я вижу, считаешь, что мы должны ненавидеть людей и считаем-с,
– Можно подумать, что мужчины не понимают желаний и просьб женщин.
– Вот посетит тебя "тетя Фло" (Американское название месячных у женщин. Примечание автора), тогда и будешь говорить о том-с, что понимаешь-с в девушках-с, а что нет…
Шэрон усмехнулась и взяла Грейсона за руку.
– Я его отведу на пару слов…
Дафна снова блеснула зубами и показала Шэрон большой палец. А Шэрон оттащила Грейсона за машину.
– Чем сегодня вечером занят?
Такой простой вопрос сбил Грейсона с толку. Он как то странно дернулся, побледнел и скосив глаза в сторону Дафны, проговорил:
– Да ничем особым. Просто так… В архиве нужно кое, какие дела сделать.
– Мне нужно посмотреть на карту течения Сиротки. Как я понимаю – тебе приносят карты течения этой реки, вместе с ее изменениями течения.
– Ну, есть такое… А вам то, зачем это, офицер? Тоже наслушались того о чём эта Скользящая Во Тьме говорит?
– А что она говорит? – насторожилась Шэрон.
– А что она еще может говорить? Ходит по городу и рассказывает о том, что рабочие "Телеграф-стрит" ковырялись у берега Сиротки. Но это у самых гор… От нас – почти тридцать километров. – Грейсон пожал плечами. – А вообще странно, что она на этом зациклилась. Вильф и его начальник – Рамлоу, брали у нас эти карты. Они говорили, что им нужно рассчитать маршрут прокладки линии связи так, чтобы та шла в стороне от рек и ручьев, что при весенних паводках могут залить столбы и обрушить их.
Шэрон поняла, что ничего не понимает. В их Долине Гроз явно были какие-то странные дела, но она, к своему стыду, даже близко не представляла, что тут творится.
Когда она пошла к "Холерному бараку", Дафна перехватила ее и прошептала:
– Грейсон любит малину-с… Удачи, девочка.
… Врачи в "Холерном бараке" обитали на втором этаже. Причём в отличие от первых этажей, где располагались больные, на втором этаже были системы кондиционирования воздуха, снятые, по слухам, с какой-то подводной лодки. Так же там царила безукоризненная чистота, а стены были покрашены не "холерной краской" (Смесь извести и медного купороса. Примечание автора), а самой дорогой масляной краской.
Главный врач Гудевроу-сити был довольно стар, но, несмотря, на это являлся, мастером своего дела – отличный хирург и стоматолог. Так же он участвовал в Мировой Войне и обладал неплохим багажом знаний.
К сожалению, у него была неприятная привычка – он посматривал на простых людей как на мусор. Даже на Шэрон – на неё особенно, поскольку та была женщиной, что сумела добиться, каких никаких успехов в обществе. Для Эштона такое было совершенно нестерпимым. Он и думать не мог о том, что женщина – более низшее существо, чем мужчина, способна, способна добиться, чего то сама. Для Эштона Фостера такое положение дел было полным абсурдом и глупостью. Вот почему с Шэрон у него отношения сразу не задались. Особенно когда та поймала его на перепродаже неких наркотических средств. Сама Шэрон так и не поняла толком, что заставило Эштона продавать эти странные лекарства – при его то далеко не маленьких доходах.