Тайфун над Майами
Шрифт:
— Прошу прощения, мистер. Так лучше?
Болан улыбнулся.
— Нет, в конечном итоге, мне нравится ваша манера общения.
Торо облегченно вздохнул и пояснил:
— Чтобы правильно говорить по-английски, нужно думать по-английски. Comprendo? Если думаешь по-испански, а говоришь по-английски, получается речь с акцентом. Как стюард я способен думать по-английски. Но, amigo, Торо — кубинец, а не американец.
— Ну ладно, amigo. Вы говорили о финансовых трудностях.
— Эта проблема существует, но она не так уж неразрешима. Как я уже говорил, мы работаем и собираем
Торо опустил глаза, и его голос наполнился горечью и печалью.
— Многие кубинцы забыли образ свободной Кубы и превратились в янки. Я на них не сержусь. Но…
Он снова посмотрел Болану в глаза, и Мак заметил в его бездонных зрачках обычный живой блеск.
— Для многих из нас потеря надежды равносильна смерти. Мы работаем, думаем о будущем и иногда беремся за оружие! И мы знаем, Matador, что придет день, когда мы пройдем нашу Кубу вдоль и поперек.
— Убивая змей, — тихо добавил Болан.
— Да, убивая змей.
— У вас полно своих проблем, Торо. Вам не следовало взваливать себе на плечи еще и мои.
Торо пренебрежительно рассмеялся.
— Взгляните на ситуацию по-другому, Matador. Разве вы поступили бы иначе?
— Думаю, что нет, — пробормотал Болан.
Он уже принял решение.
— Если моя машина приедет в том же состоянии, в каком я оставил ее, Торо, тогда я…
— Сеньор?
— Что вы называете современным оружием?
Торо какое-то время молча изучал лицо своего собеседника.
— Оружие, изготовленное после окончания первой мировой войны, считается современным в этом лагере.
— А «стоунер»? — спросил Болан. — А «ханиузлл»? Вы когда-нибудь стреляли из М-16, М-79 или М-60?
Смешанное выражение разочарования и детской зависти явственно читалось на лице кубинца.
— Это не современное оружие, сеньор, а ультрасовременное.
— Так я и думал, — вздохнул Болан. — Послушайте, Торо, когда бросаешься на противника, имеющего явное преимущество, нужно использовать все, что способно уравнять шансы сторон. В первую очередь — оружие.
— Да, понятно, — улыбаясь, ответил кубинец и выставил вперед раскрытые ладони. — Вы видите нашу нищету. Мы — всего лишь жалкая банда, разве не так?
— Нет, — ответил Мак. — Но вам нужна помощь. И, мне кажется, я знаю, как вам…
Торо с огорченным видом взглянул на Болана и перебил его:
— Сеньор Болан, — начал он, — Торо должен исповедаться перед вами, объяснить свои поступки.
Болан снова почувствовал неприятное ощущение, словно у него по затылку ползает муравей.
— Ну, валяйте. Возможно, я смогу понять вас. Давайте, я слушаю.
— Когда я впервые узнал вас в «Плаза», то подумал… ради la Causa de Cuba, ради свободы родины — вот шанс, который нельзя упустить. Вот то, за что молился Торо, чему посвятил свою жизнь и свои средства, вот…
Он увидел взгляд Болана и замолчал.
— Вы подумали о награде, объявленной за мою голову? — спросил Болан.
— Да, мне пришла в голову такая мысль, amigo, — смущенно признал Торо, опуская глаза. — За
Он снова поднял голову, и Болан увидел, как в глубине его глаз появилось выражение надежды и радости.
— Но я не мог так поступить с Матадором. Я понял это, когда мы плыли к катеру. Но…
— Что? — спросил Болан.
— Но я подумал, что, возможно, смогу убедить этого великого воина выступить в защиту другого, более благородного дела.
— Я польщен, Торо, но вы знаете, что это невозможно.
— Да, — со вздохом ответил кубинец. — Я уважаю вашу войну, amigo, так же, как вы уважаете мою. Сколько времени вы пробудете с нами, Matador?
Болан молчал, не зная, что ответить.
— Я не спал двое суток, — сказал наконец он. — Если бы я мог поспать хотя бы несколько часов… Когда здесь появится моя машина?
— Скоро, amigo.
Болан взглянул на часы. Было без малого семь — долгий день все никак не кончался. Мак снял часы, вытер руку и снова надел браслет на запястье.
— Я дождусь машину, — сказал он Торо. — И, если здесь можно найти кровать, я бы вздремнул пару часов.
Торо тут же предоставил в его распоряжение весь лагерь. Мужчины вышли на веранду, устроились на ступеньках и заговорили о «деле». Они обсуждали преимущество и недостатки тех или иных видов оружия, говорили о тактике боя и различных методах ведения войны. Прошло немного времени, и рядом с джипом остановился «шевроле» Болана, из которого вышли два кубинца. Они подошли к веранде, и один из них уронил ключи от машины прямо в широкую ладонь Торо, добавив несколько фраз по-испански.
Торо передал ключи Болану и перевел:
— Они предприняли все меры предосторожности. За ними слежки не было. Ваш багаж лежит на заднем сиденье.
Болан обменялся с кубинцами крепким рукопожатием и поблагодарил их, затем, не мешкая, подошел к машине и открыл багажник.
Обернувшись, он позвал Торо и, не дожидаясь его, начал копаться в машине, вытаскивая большой увесистый пакет, завернутый в зеленую вощеную бумагу.
— Беритесь с другой стороны, — скомандовал Болан.
Торо подхватил сверток, и они понесли тяжелый груз на веранду. Мужчины, пригнавшие «шевроле», с интересом наблюдали за происходящим, потом присели на корточки рядом с Боланом, когда тот начал разворачивать упаковочную бумагу.
Последние движения рук Болана сопровождались изумленными восклицаниями. Мак улыбнулся Торо и объявил:
— Перед вами «ханиуэлл» — самая смертоносная штука, которая может составить честь любому арсеналу.
— Это пулемет? — спросил Торо восторженным голосом.
— Своего рода. На самом деле, amigo, это автоматический гранатомет М-79. С ним обращаются, как с ручным пулеметом. Это лента с боекомплектом — видите? А вот казенник. Максимальная эффективность достигается при стрельбе на дальность около ста метров. Фугасный заряд калибром 40 миллиметров при взрыве уничтожает все в радиусе двух метров. Можно стрелять патронами с крупной картечью, со слезоточивым газом, сигнальными ракетами. Все эти заряды можно сочетать в одной и той же ленте.