Тайфун
Шрифт:
Он помолчал и так же внезапно заговорил совсем на другую тему.
— Конечно, кроме религиозной литературы, существует еще литература для народа. По нашему мнению, очень вредная книга — это поэма «Плач жены воина» [7] . Хотя если кто-нибудь ее хвалит, мы соглашаемся. Но она не относится к тем книгам, что учат людей гуманности, целомудрию и душевной чистоте…
Тин не выдержал и рассмеялся.
— Значит, «Плач солдатки» не заслужил вашего одобрения. А я вот на днях слышал, как одна старая женщина баюкала ребенка и напевала ему песню из этой нехорошей книги.
7
«Плач жены воина» («Плач солдатки») — известная поэма знаменитой поэтессы XVIII в. Доан Тхи Дьем, русский перевод П. Антокольского.
8
Фам Тай — герой старинной поэмы «Фам Тай и Нгок Хуа», построенной по народным преданиям; олицетворяет верность и преданность, упорство в преодолении всех трудностей.
Глаза юноши заблестели, словно он услышал что-то совершенно для себя новое.
— Вот это и ужасно, уважаемый господин! Для разумных людей «Плач солдатки» — ничтожное произведение, он может быть интересен только невеждам. Но отсюда — прямая дорога к сочинениям Мэнцзы и другим вредным книгам, вы это верно заметили. Кроме христианских, полезны только такие труды, в которых рассказывается о буддизме, содержится призыв к добру и всепрощению. Только такие истины отвечают нашей морали. Наш Христос, не могу не согласиться с вами, действительно веротерпим и никого не преследует за инакомыслие.
Видя, что гость внимательно слушает, юноша заговорил без умолку, уже не волнуясь и не осторожничая, как в начале беседы:
— Хочу вам сказать о наших учителях — какие же это умные, интеллигентные люди и как внимательны они к своей пастве! Вот, например, святой отец Томас Декэн, он — талантливый ученый. А сколько среди коренных священников-вьетнамцев докторов теологии! Многие хорошо знают литературу, даже стихи сочиняют. Совсем недавно, в начале пятидесятых годов, один святой отец писал романы. Некоторые из них, взять хотя бы «Холм, покрытый сосновым лесом» или «Два апельсина» [9] , много лучше тех, которым в последнее время присуждены литературные премии.
9
Бульварные романы, издававшиеся в 40-х годах в Южном Вьетнаме, находившемся под контролем французских колонизаторов.
Парень встал, выдвинул ящик стола и достал потрепанную книгу в бледно-голубой обложке, на которой бросались в глаза два ярко-красных круга.
— Очень рекомендую, вы ведь это наверняка не читали. Настоящее произведение искусства. Написано красиво, даже изысканно. Немного сложная композиция, но чем больше вчитываешься, тем интереснее становится читать. Правда, в «Двух апельсинах» есть проповедь разрушения и насилия, зато тем сильнее становится после такого романа тяга к возвышенному. Никогда я особенно не переживал, читая книги, но после этой спать не мог…
Тин хорошо знал роман «Два апельсина». Это была одна из вредных книг, дурно влияющих на читателей.
— Я читал эту книгу, — с легкой улыбкой заметил учитель.
— Неужели? А я думал, такие книги вы и в руки не берете! Может быть, и я, и вы читали много одних и тех же книг. Раньше у моего дяди была большая библиотека, теперь от нее почти ничего не осталось.
«Именно потому, что ты читал не то, что нужно, ты и маешься теперь», — подумал Тин и поднялся.
— Ну, мне пора, зайду к твоему отцу в другой раз.
Тин вышел на улицу. Молодой человек проводил гостя до ворот и вернулся в дом. Войдя в гостиную, он вздрогнул — свирепый взгляд отца, того самого худого сутулого старика, казалось, готов был пронзить сына насквозь. Старик причмокнул и насмешливо процедил:
— У мудреца — слова на вес золота, у дурака — на ветер!.. Давай болтай больше, рассказывай им все, как на исповеди. Пляши на могилах предков, доноси на живых!..
Этот мрачный старик не раз видел учителя на улицах деревни и хорошо знал, кто он и откуда.
Вечером этого дня, когда учитель беседовал с молодежью в деревенском клубе, туда прибежала взволнованная девушка и спросила, нет ли здесь Тхин, руководительницы санитарной дружины. Та сидела рядом с учителем и тихо, как ночная бабочка, слушала его умные речи. Увидев девушку, Тхин встала.
— Что случилось, Ай? Мы думали, что ты еще не вернулась с поля, и поэтому не зашли за тобой.
Ай наклонилась к подруге и зашептала ей на ухо:
— На самом дальнем хуторе тяжело заболел ребенок. Того и гляди, умрет.
— А что с ребенком? Был ли в доме врач? Те ли у ребенка лекарства?
Ай сжала руку подруги.
— Всего не объяснишь, да и время нельзя терять. Ты можешь пойти к ребенку со мной?
Тхин схватила санитарную сумку и поспешила за Ай. За деревней начиналась грязная, залитая водой дорога, тянувшаяся вдоль рисового поля. Было совсем темно, ноги тонули в противной жиже. У самого горизонта изредка вспыхивали огоньки того хутора, куда направлялись подруги.
Задыхаясь от тяжелой, быстрой ходьбы, Ай начала рассказывать Тхин о происшедшем.
— Мы идем в дом Кхоанов, и ему и ей лет по пятьдесят. Жили они всегда припеваючи, здоровые, работящие. У них четверо сыновей, каждый круглый и румяный, как помидор, и еще дочь маленькая. Но вот с недавних пор одолело супругов беспокойство. Порешили они, что апостол Петр, который встречает души умерших у врат рая, может неласково их принять, потому как ни один из детей их не умер во младенчестве иль в раннем возрасте. А небеса любят, когда им приносят в дар чистую и безгреховную душу ребенка.
Тхин вытаращила глаза от изумления. Впервые она слышала, чтобы люди мечтали о смерти собственного ребенка. Ай продолжала рассказ:
— И вот недавно их дочь Ут, которой немного больше трех, заболела воспалением легких. От высокой температуры девочка бредила, металась в постельке, плакала. А отец с матерью поставили свечу на божницу, сели в головах у больной и начали читать вслух Библию, даже за врачом не послали. Спасибо соседям — это они нам сообщили. Тебе, наверно, тяжело слушать про такую дикость?