Тайга шумит
Шрифт:
Ухмыльнулся и, довольный решением, направился к директору. Кабинет Заневского был закрыт. Выйдя из конторы, Раздольный остановился у крыльца.
«До вечера обождать, что ли?» — и зашагал по улице.
Минуя директорский особняк, увидел во дворе Заневского и обрадовался.
— Здравствуйте, Михаил Александрович! Не виделись сегодня! — льстивая улыбка скользнула по губам Раздольного; он подошел к забору. — Это ваш кобелек? Красавец!
— За любой дичью идет, — просиял Заневский, — от птицы и до зверя.
Лайка сорвалась с места, в красивом прыжке перемахнула забор, нашла среди картофельной ботвы чучело, принесла хозяину.
— Умница! — похвалил Раздольный.
Заневский добродушно усмехнулся, ласково потрепал собаку. Потом поднял взгляд на Раздольного.
— Как с горбылем, — спросил он, — весь отгрузили?
— Весь… Впрочем, один штабель остался. Леснов не разрешил трогать, да и вагонов не хватило…
— Почему не разрешил? — нахмурился Заневский.
— Слыхал я, как он с замполитом и экономистом про лесозавод разговаривал, строить здесь, что ли, хотят, — с готовностью начал Раздольный.
— Ты что мелешь, какой лесозавод? — прервал Заневский.
— Точно, Михаил Александрович, своими ушами слыхал! И уже на клепкорезном станке из горбыля пилили штакетник и тарную дощечку для чего-то…
— Та-ак, — стискивая челюсть, процедил Заневский. — А еще что?
Раздольный замялся, сделал вид, что не решается говорить:
— Ну-ну, — подбодрил Заневский.
Раздольный воровато оглянулся и, понизив тон, приукрашивая, передал разговор, слышанный у приемочного пункта.
— Так Леснов и сказал, что Заневский — шляпа?
— Так и сказал. И еще сплюнул. А народ, понятно, шум поднял, крики там разные пошли… А еще сейчас замполит на вас секретарю райкома жаловался. Говорит, директор, мол, самовольно отказался от трелевочных тракторов.
— А секретарь что?
— Не знаю, Они же по телефону… А Бакрадзе говорит: «Надо в трест звонить и требовать трактора». А Седобородов, что не нужны они…
— А еще что замполит секретарю райкома говорил?
— Они уже кончали разговаривать, когда я подошел…
Заневский прикусил губу, задумался.
«Что же это получается? Какой-то сопляк обзывает директора, делает, что хочет, а замполит потакает ему и еще сплетничает секретарю райкома! Как же работать?.. А так, — сказал он себе, — надо раз и навсегда положить этому конец, нечего с ними цацкаться!»
Заневский пошел в дом, вызвал машину и поехал на лесоучасток Леснова. Раздольный был прав. На шпалорезке директор обнаружил два штабелька со штакетником и тарной дощечкой… Небо затянуло пеленой туч, изредка накрапывает мелкий дождик. Лес словно вымер. Не слышно ни щебета птиц, ни стука дятла. Лишь жужжанием электропил наполняется воздух, с грохотом падают срезанные деревья да
«И сегодня не выполним график, — сокрушается он. — До перерыва вывезли немногим больше вчерашнего…»
На пасеку Верхутина въехал трактор.
— Ребята, давайте быстрее грузить! — крикнула Русакова, выпрыгивая из кабины.
Работа в звене приостановилась, лесорубы бросились на помощь сучкорубам. Кто-то уже приставил к прицепу покаты, и первое бревно, подталкиваемое вагами навальщиков, покатилось по слегам и вскоре легло на прицеп, за ним второе, третье, пятое…
Павел остановился у трактора и, вынув часы, засек время.
«Быстро грузят», — отметил он и спросил Русакову:
— Сколько рейсов сделала, Таня?
— Сегодня выполним график, Павел Владимирович, — отозвалась девушка, — уже больше половины вывезла!
«Эти выполнят, — согласился Павел, думая о лесорубах Верхутина, — а другие? Может, предложить звеньевым грузить прицеп всем звеном, как делают здесь? Можно. Тогда мы войдем в график! — обрадовался он, но тут же понял, что обманывает себя. — Нет, это будет та же штурмовщина: в ущерб заготовке ускорится вывозка. Нехорошо!..»
Чья-то мягкая рука легла на плечо Павла. Леснов оглянулся и увидел Бакрадзе. «И вы здесь?» — спрашивал экономиста его грустно-насмешливый взгляд.
Подошел Заневский. Хмурый, злой, он нехотя кивком головы ответил на приветствие лесорубов, избегая глядеть на Леснова.
— Гото-ово! — крикнул Верхутин Русаковой. — Трогай, Таня!
Взревел мотор. Содрогнулся корпус машины, лязгнули гусеницы. Лесорубы разошлись по местам.
— Павел Владимирович, сколько времени грузили? — сказал Верхутин, проводив взглядом трактор.
— Пятнадцать минут.
— А раньше в двадцать пять едва укладывались, — задумчиво проговорил Верхутин. — Правда, грузили только сучкорубы…
— Все это не то, Гриша, — недовольно произнес Павел.
— Почему? — с обидой сказал Верхутин. — Конечно, вальщики, кряжевщик и разметчик отрываются от работы, но лучше же вывезти весь заготовленный лес, чем допускать на пасеке завал!
— Звеньевой прав! — поддержал Заневский.
— И, потом это явление временное, — добавил Бакрадзе.
— Знаю, Михаил Александрович, — что прав, что временное, — сердито ответил Павел. — Но сердце к этому не лежит, понимаете? Сами боремся за ритмичную, слаженную работу, а тут… на нет сводим наладившуюся заготовку.
— Ничего! — Заневский с ненавистью посмотрел на Леснова. — Превыше всего план. Начнем выполнять, тогда и подумать можно будет, как все уладить.
«Да, придется временно отступить, — скрепя сердце, сдался Павел, — график срывать нельзя!» Отвернулся, зашагал прочь.
— Вы куда, Павел Владимирович? — крикнул Бакрадзе.