Таймлесс. Изумрудная книга
Шрифт:
А вот мне не нужно было ничего, кроме собственной кровати. На третьем этаже путь мне преградила Шарлотта, но я ни капельки не испугалась. Казалось, моё сердце решило, что за сегодняшний день ему довелось пережить уже достаточно волнений.
— Слышала, ты тяжело больна и должна соблюдать постельный режим.
Она включила фонарик и ослепила меня яркой светодиодной лампой. Я тут же вспомнила о том, что фонарик Ника остался где-то в 1993 году. Скорее всего, в шкафу у тёти Гленды.
— Точно. Подозреваю, что это ты меня заразила, — сказала я. — Эта болезнь не даёт
— А почему бы и нет? — Шарлотта сделала шаг ко мне и осветила фонариком книгу.
— «Анна Каренина»? А не слишком ли это для тебя сложный текст?
— Да? Думаешь? Ну что ж, можем поменяться, я тебе «Анну Каренину», а ты мне «В тени холма вампиров».
Секунды три Шарлотта озадаченно молчала.
Затем она снова ослепила меня светом своего фонарика.
— Покажи, что там у тебя в сундуке, и, может быть, я тебе помогу, Гвенни. Помогу избежать самого ужасного.
Вот оно как, оказывается, Шарлотта умеет говорить совсем по-другому, так мягко и нежно, будто она была действительно обеспокоена моей судьбой. Я протиснулась мимо неё (изо всех сил напрягая мышцы брюшного пресса!) и поспешила дальше.
— Забудь об этом, Шарлотта! И держись от моей комнаты подальше, ясно?
— Если я тебя правильно поняла, то ты гораздо глупее, чем я думала, — её голос снова стал прежним. Мне казалось, она схватит меня за руку, постарается удержать, и — как минимум — зарядит мне пару ударов в пах, но Шарлотта лишь проводила меня угрюмым взглядом и светом своего фонарика.
Глава седьмая
Время невозможно остановить, но ради любви оно иногда замирает.
Когда в десять часов утра в дверь моей комнаты снова постучали, я с трудом вынырнула из глубокого сна, хотя за это утро меня будили уже дважды.
Первый раз я проснулась в семь — мама заходила убедиться, что я действительно чувствую себя получше («Температуры больше нет, ты у меня крепкий орешек. Завтра сможешь снова пойти в школу!»).
Во второй раз меня разбудила Лесли. Она оказалась около моей постели через сорок пять минут после мамы. Лесли решила заехать ко мне перед школой, хотя ей это было совсем не по пути. Просто среди ночи я послала ей сообщение о всех своих бедах. Лесли, как ни странно, даже умудрилась извлечь из него хоть какую-то информацию.
Мне казалось, что в таком состоянии, как вчера ночью — я была сама не своя от страха, мои пальцы дрожали так, что были еле способны нажимать на кнопки, — ничего вразумительного сказать я ей просто не могла. Единственный путь в мою закрытую комнату пролегал по карнизу, с него можно было забраться прямо в моё окно. Только вот карниз этот находился на высоте четырнадцати метров над землёй. У Химериуса возник план: залезть в комнату Ника и оттуда, по этому самому злополучному карнизу, прижавшись животом к фасаду дома, проползти в мою комнату. Сам Химериус даже хвостиком не
У нас с Лесли было лишь несколько минут, ей ведь надо было спешить в школу, а я снова провалилась в глубокий сон.
Но через некоторое время за моей дверью послышались громкие голоса, и в проёме показалась светло-рыжая макушка.
— Доброе утро, — сухо поздоровался мистер Марли.
Дремавший у моих ног Химериус подскочил от испуга.
— А эта пожарная каланча что тут забыла?
Я с головой залезла под одеяло.
— Что-то срочное? Вы чего врываетесь как на пожар? — осведомилась я у мистера Марли, не придумав ничего более остроумного. Мама сказала, что на элапсацию меня заберут лишь после обеда. Так что пусть подождут, не прямо же из постели меня поднимать, постыдились бы!
— Что вы себе позволяете, молодой человек! — кричал голос за его спиной. Это была бабушка Мэдди. Она оттолкнула мистера Марли в сторону и протиснулась мимо него в мою комнату.
— Вы явно не получили должного воспитания! Где ваши манеры, как можно так врываться в спальню юной леди? Да ещё и притаскивать с собой кого ни попадя!
— Да, я, кстати, тоже пока не успел напудрить носик, — поддакнул Химериус и облизнул переднюю лапу.
— Я… я, — пробормотал мистер Марли, снова покраснев как помидор.
— Это действительно недопустимо!
— Бабушка Мэдди, держись-ка отсюда подальше! — следом за ними вынырнула Шарлотта, она была в джинсах и ядовито-зелёном свитере, который оттенял её огненные волосы.
— Мистеру Марли и мистеру Брейеру просто нужно кое-что взять, — мистером Брейером, очевидно, был молодой человек в чёрном пиджаке, который как раз выступил вперёд.
Четвёртый. Мне уже начинало казаться, что я нахожусь не дома, а в оживлённой лондонской подземке, например, на станции «Виктория», и не когда-нибудь, а в час-пик. Но вот комната моя была несколько не приспособлена для того, чтобы вместить столько людей.
Шарлотта протиснулась вперёд, расталкивая локтями всех, кто попадался ей на пути.
— Где сундук? — спросила она.
— Стукач пришёл, шухер! — прокаркал Химериус.
— Какой ещё сундук? — я до сих пор не сдвинулась с места и не сбросила одеяла. Мне не хотелось вставать при всех этих людях, на мне до сих пор была грязная пижама, которая явно не пришлась бы по вкусу мистеру Марли. Хватит с него вида моей нечесаной головы.
— Всё ты прекрасно знаешь! — Шарлотта наклонилась ко мне. — Ну что, где он?
Локоны бабушки Мэдди вздёрнулись от возмущения:
— Руки прочь от сундука! — приказала она неожиданно властным тоном.
Но с повелительными интонациями леди Аристы тягаться ей было рано.
— Мадлен, я же тебя предупреждала — оставайся внизу, — тут в комнату зашла моя бабушка, высоко задрав подбородок, прямая, словно церковная свечка. — Это тебя не касается.
Тем временем Шарлотта умудрилась протиснуться в этой толпе к платяному шкафу, она распахнула дверцу и крикнула: