Тайна античных свитков
Шрифт:
Джейн поверила:
— Я приехала сюда, чтобы получить ответ на свои вопросы. В противном случае я здесь не останусь. Я дала тебе два дня, Тревор.
— Это ультиматум?
— Еще какой! — Она скривила губы. — Такая формулировка тебя больше вдохновляет? Ты же любишь азартную игру, риск. Ты долгие годы зарабатывал рискованными операциями, так?
— Как ты меня всегда вдохновляешь! Так пойдешь со мной вечером на стадион?
— Пойду. Раз мне нужны ответы, я буду получать их всеми доступными способами. — Она поставила стакан в мойку. —
— Не хочу. — Он встретился с ней взглядом. — Но ты должна помнить, что за каждое грехопадение ему придется держать ответ, и я буду реагировать сообразно.
Джейн изменилась в лице. Негодяй! Так ловко отбить у нее охоту к своей же затее!
— А если я скажу, что мне плевать?
— Это будет неправдой. — И резко добавил: — Беги! Ты хотела вывести меня из себя — тебе это удалось. Не сомневаюсь, что Марио будет в восторге от твоего визита.
Да, желаемой реакции она добилась, но отчего-то торжества не испытывала. Она хотела взять реванш, разозлить его, пробить эту холодную, непроницаемую стену. И это ей удалось. Но он умудрился обратить ее триумф в патовую ситуацию.
— А чего ты хотела? — Тревор не сводил с нее глаз. — Я тебе не мальчик из Гарварда, которым можно вертеть, как тебе заблагорассудится! Ты играешь по-крупному и должна быть готова к тому, что твой блеф вскроется.
Она отвернулась и направилась в холл:
— Это не было блефом.
— Да уж лучше бы было, — донесся до нее его негромкий голос.
Девушка уже стояла на лестнице. Она не обернется. Не покажет ему, как смутила ее его скрытая угроза. Не напугала, а именно смутила. Она чувствовала беспокойство, неуверенность и опасность одновременно. Это было новое ощущение. Это и есть ходьба по краю пропасти? Именно это чувствует Тревор, когда…
Выбрось это из головы. Забудь. Она выяснит все, что можно, у Марио и при этом не подставит парня, а вечером выспросит как следует Тревора.
Стадион… Какой еще стадион?
Нет, забудь о Треворе, не думай о нем, умерь пыл. Сосредоточься на Марио и Цире.
— Держи Джока Гэвина подальше от Джейн, — сказал Тревор, едва Макдаф ответил на звонок. — Я не хочу, чтобы он тут вертелся.
— Он ей ничего не сделает.
— Не сделает, если ты не подпустишь его ближе, чем на сто метров. Вчера вечером она его видела и теперь задает вопросы.
— Я не собираюсь запирать его, как скотину в хлев. Мальчишке двадцать лет.
— Ага! Твой мальчишка едва не убил моего охранника, когда ему показалось, что тот представляет для тебя опасность.
— Он его напугал. Нечего было являться на конюшню. Я же тебе сказал: туда вам вход заказан.
— Только ты не сказал, что держишь там ручного тигра. Он Джеймсу удавку накинул — тот и глазом моргнуть не успел. Если б ты не вмешался, он бы уже был мертв.
— Все
— И с Джейн Макгуайр не должно случиться. У нее сильно развита интуиция. Если она о нем спрашивает, значит, учуяла неладное.
— Я проконтролирую.
— Да уж, пожалуйста. Иначе это придется сделать мне. — Тревер нажал отбой.
Пошли они все в черту!
Макдаф сунул телефон в карман и направился к импровизированной теплице, оборудованной Джоком в задней части конюшни.
— Джок, я же тебе сказал: держись от нее подальше! Тот вздрогнул и оторвался от рассады гардении, над которой как раз хлопотал.
— От Циры?
— Она не Цира. Она Джейн Макгуайр. Я же тебе говорил, я не против ее пребывания здесь. Ты вчера к ней подходил?
Парень покачал головой.
— Тогда как она тебя увидела?
— Ее поселили в твоей комнате. Я видел, она стояла у окна. — Он насупился. — Зря они это сделали. Это твоя комната!
— Я не возражаю. Мне все равно где спать.
— Но ты же хозяин!
— Джок, слушай, что я тебе говорю. Мне все равно!
— А мне нет. — Он посмотрел на свои цветы. — Это особенная гардения, из Австралии. В каталоге сказано, что она выдерживает сильные ветра. Думаешь, не врут?
У Макдафа в горле встал ком.
— Может, и не врут. Я знаю живые существа, способные выживать в неимоверно суровых условиях.
Джок бережно коснулся светло-кремового лепестка:
— Но это же цветок.
— Потерпи, все увидим, правда ведь? — Он помолчал. — Мне опять звонила твоя мама. Хочет с тобой повидаться.
— Нет.
— Джок, ты ее обижаешь. Тот помотал головой:
— Я ей больше не сын. Не хочу смотреть, как она плачет. — Его взгляд остановился на Макдафе. — Если только ты не прикажешь.
Макдаф устало качнул головой:
— Нет, этого я тебе приказывать не стану. А вот насчет Джейн Макгуайр я серьезно говорю: не приближайся к ней. Обещай мне, Джок.
Тот не сразу ответил.
— Когда она стояла у окна, я видел только силуэт. Она стояла так прямо… Голова высоко поднята. Была похожа на ирис или нарцисс… Я представил себе, как ломается стебель, и мне стало жалко.
— Никакой стебель тебе ломать не надо, Джок. Не подходи к ней! Обещай.
— Если ты так хочешь — не подойду. — Он кивнул. — И близко не подойду. — Он снова повернулся к гардении. — Надеюсь, она выживет. Если выживет — подаришь ее потом моей маме?
Господи, ну что за жизнь!
— Отчего не подарить? — Макдаф отвел взгляд. — Ей понравится.
Изваяние она увидела с порога. Бюст на колонне у окна. На нем играл солнечный луч, и от этого голову статуи словно окружал мерцающий нимб.
— Великолепна, скажи? — Марио оторвался от перевода и поднялся навстречу девушке. — Подойди ближе. Она само совершенство. — Он взял Джейн за руку и подвел к статуе. — Но ты это, наверное, и без меня знаешь. Ты ее уже видела?
— Нет, только на фотографиях.