Тайна без точки
Шрифт:
– А вы знаете, что народ был собран с двух экипажей? Народу не хватает, а вы сокращаете?
Путин резко: – Надо, чтобы был один экипаж, но он должен быть хорошо обученным.
Тогда не будет таких трагедий.
– А вы считаете, что экипаж виноват в этой трагедии? – выкрик из зала.
– Нет, я так не считаю, – ответил Президент. – Но надо разобраться в истинных причинах трагедии. Мне предлагают немедленно расправиться с военным руководством, отдать всех под суд. Но надо сначала разобраться!
– От того, что вы кого-то
– Верно! Я встречался с главным конструктором подводных лодок академиком Игорем Дмитриевичем Спасским, ему за 70, я знаю его много лет. «Игорь Дмитриевич, – спрашиваю я его, вы можете сказать, что это конец? У меня сердце болит, потому что там близкие.» «Чтобы подтвердить это, – говорит он, – мы должны разрезать лодку». «А если там есть какие-нибудь воздушные пузыри? – спрашиваю я. – Тогда человек погибнет?»
– Почему сразу не приняли помощь норвежских спасателей? – это спрашивает Оля Шевчук.
– Спасательные средства начали конструировать в конце 70-х годов, когда строились и лодки. На Северном флоте эти средства были, но они устарели, их пришлось утилизировать. А новые нам сейчас построить не по средствам. Контакт с лодкой был утрачен в 23 часа 12 августа. Мне сообщили 13-го в семь утра, сказали, что у нас нештатная ситуация. Мне доложили, что развернуты спасательные работы, я сразу спросил, нужно ли что-нибудь от меня лично, от страны, от других стран. Ответ был, что у нас есть все средства спасения. Признаемся, что если бы 13-го военные обратились за помощью, то удалось бы спасти.
Возможно, это была случайная правда, а возможно Президент страны не владел информацией в полной мере, но фраза прозвучала именно так. Владимир Путин на этом собрании выглядел искренним человеком, возможно, он и был таким, он тогда только что вступил в должность, и в наследство ему досталась странная разрушенная страна.
Я не знаю, спасли бы ребят, если бы обратились за помощью 13 августа, но то, что их не спасали или спасали вяло и беспомощно, как будто не считали нужным спасать – это было очевидно. И чье это было решение – неважно, Президент страны явно был в курсе обстоятельств спасательных работ или должен был быть в курсе.
Я не поклонник нашего Президента, но надо отдать ему должное – он весьма умело управлял залом, держался очень уверенно.
– Когда мы получим наших детей? – выкрик из зала.
– Норвежское правительство рекомендует продолжить работу. Но они поставили три условия: регулярная смена водолазов, другое оборудование и заключение нового контракта. С контрактом все не так просто, первоначально контракт на спасение экипажа «Курска» был заключен с коммерческой фирмой, которая специализируется на работах на морских буровых вышках. Теперь водолазы считают, что раз спасать некого, то нужен новый контракт – на поднятие тел погибших моряков. А фирма не имеет лицензии на такие работы. Мы пробиваем этот вопрос, но все это
– Сколько же мне ждать сына? – спросила одна женщина. – Денег нет, чтобы ждать.
– Что касается денег, – сказал Президент. Шум в зале. Люди кричат:
– При чем тут деньги! Вы скажите, когда вернут наших сыновей?
– Мы пока не дошли до восьмого отсека, и точного ответа на этот вопрос не можем дать. В девятом отсеке там не просто вода, там все перемешано с дизтопливом и, – он запнулся, – и человеческими телами. 75 процентов экипажа находилось в 1-2 отсеках, который был уничтожен в первые минуты взрыва. Взрыв был огромен, он выбил дыру размером полтора-два метра. Но что касается денег, – он сделал паузу, чтобы в очередной раз проверить реакцию зала.
И люди сдались – никто его не перебил, никто не возразил, все слушали, затаив дыхание. Это был перелом собрания, ожесточенных настроений – и Путин это сразу понял, он стал спокойнее:
– Что касается денег, то накануне я разговаривал с одной женой офицера, и она мне сказала, что они жили здесь для того, чтобы накопить за оставшиеся 10 лет денег для обучения своего ребенка. Возьмем среднестатистические данные по зарплате офицера, это 6 тысяч рублей.
– Какие там 6 тысяч! – раздались голоса из зала, но это был уже конструктивный диалог. – Меньше.
Вот сегодня, когда я вижу стратегию и тактику этого человека, я не уверена, что он случайно ошибся. К таким мероприятиям тщательно готовятся, данные распечатывают сто офицеров. Он хотел, чтобы начался спор по конкретным вопросам – и он начался.
Надежда Тылик:
– Вы знаете, как мы тут живем? Мы платим огромные деньги за отопление. У нас же нет льгот ни на что.
– Льготы нужны! – сказал Путин. – Но нет смысла о них говорить. Нужны реальные деньги.
Ему приносят распечатку со средними зарплатами, и он читает:
– Капитан 2 ранга получает пять с половиной тысяч. Мичман – три, начальник штаба – восемь. Будет справедливо, если мы каждому из погибших выплатим среднее жалованье за десять лет вперед.
Умиротворенный зал задает вопросы уже другим тоном, не сдались лишь 2-3 бывших подводников.
– Раньше были специальные организации для спасения лодок, – говорит Роман Колесников. – И вдруг все исчезло. Почему?
Путин не успевает ответить, как возникает другой вопрос:
– Как будет выдаваться жилье?
– Будем прорабатывать этот вопрос, квартиры и дома дадим в любой точке страны, где пожелаете. В центральной части страны квартира гарантирована всем.
– Центральная часть – это что?
– Москва и Питер, по моему мнению. Если у моряка есть родители, которые нуждаются в помощи, то такая помощь будет организована.
– Можно ли дать квартиру моим родителям, так как у меня есть квартира в Питере? – спросила Ирина Белозорова.
Она стала единственной, кто не получил бесплатного жилья.