Тайна без точки
Шрифт:
Через два часа приезжает Света Романюк. Сдержанная, тихая, аккуратно причесанная. Молча садится. Молча смотрит на нас. Мы – на нее. Она ничего не спрашивает, а мы готовились к утешениям. У нее даже слез не было. Потом их тоже не было. Светлана стала первой, кто приехал из отпуска. Дальше уже будет отработана схема встреч. Страшных в своей немыслимой простоте: врач, укол, стул, офицер, подхватывающий падающую женщину. И снова – врач, укол, стул… Позднее и кровати завезли в штаб. Падали молча. Некоторые кричали. Как Люба Калинина.
Мы
Люба начала кричать с утра. «Умничка!» – скажет о ней психолог из Мурманска Валентин Онегин. – Кричит, значит, горе выходит!»
Старшая дочка Калининых семилетняя Галя все понимает, держится к маме поближе. Светочке – только три, ей страшно с мамой.
– Светочка! Пойдешь гулять?
– Пойду! – она доверчиво вкладывает свою ручонку.
Любу Калинину вытащили со дна беды две ее прелестные девчушки. Ее материнский инстинкт станет спасательным кругом, брошенным на волны отчаяния.
Наташа Ерахтина смотрит на нас своими большими мечтательными глазами:
– Ну что? Есть новости? Мы киваем отрицательно.
– Я знаю, Сережа сильный, он справится! – говорит она спокойно. Она верит, что ее Сережа окажется сильнее океана.
Наташа все еще красива и ухоженна – маленькая мужественная девочка. Она останется последней, кто не поверит в смерть мужа.
В тот день, когда выдавали свидетельства о смерти, ее мама Татьяна Малюк сказала:
– Тише, тише! Пусть она верит! Ей так легче!
– Что? – словно очнулась Наташа. – А-а, это всего лишь бумага, – махнула рукой на свидетельство.
В квартире капитана 2 ранга Сергея Дудко дверь открывает его жена Оксана. Она смотрит непонимающими глазами и идет в комнату. На кресле полулежит мама Сергея – Зоя Петровна. Много лет она ждала своего подводника-мужа, дождалась его выхода на пенсию, вместе они уехали в тихую белорусскую деревеньку – подальше от холодного океана. И вот дождалась: сына не уберегла, Сергею оставалось служить совсем немного.
Черное известие, как огнем ожгло – жена и мать подводника сразу поняла, что беда пришла непростая, с собою взяла черный платок. Неосознанно, непонятно, зачем? Зоя Петровна, увидев нас, причитает. Оксана смотрит на нее и молчит. Мы понимаем – она в шоке. Мы приготовили кофе и сделали бутерброды, заставили ее сесть за стол и поесть.
Вечером встретили на улице стайку девчонок, среди которых и оживленная Оксана.
– Вчера ничего не ела. Вот утром кто-то приходил… – мы с недоумением смотрим на нее, она замолкает и задумывается, словно пытаясь вспомнить, были это мы или нет.
– Оксана! Ты какие таблетки принимаешь? – внезапно понимаю причину ее веселья.
– Ой, не знаю, – беспечно говорит она. – Много чего. И уколы еще. На несколько дней каждый «курский» дом станет маленькой лечебницей, где лекарства глотают без разбору и без назначения. Чтобы не чувствовать эту звонко-ноющую
Где болит? Вот здесь, под сердцем. Нестерпимо…
17 августа.
Утром приехали Щавинские. Отец капитана 3 ранга Ильи Щавинского Вячеслав Витальевич – тоже бывший подводник. Плачет и просит позаботиться о дочери Рине – девушке дали сопровождающего офицера.
Сафоновы. Людмила Анастасьевна едва держится на ногах. Но в госпиталь позднее попадет ее муж – Анатолий Ефимович.
Беляевы. Жена Галина пока спокойна, она надеется и ждет. Телевидение снимет сюжет о приезде жены и сестры Анатолия Беляева. Но не покажет. Горе ворвется к Галине Дмитриевне много позднее и обернется безысходной тоской. Толика Беляева знало и любило все Видяво – Галина убеждена, что таких людей на свете больше нет.
Ильдаровы. Жена, сестра жены, брат. Ильдаровых еще прибудет много – с разных концов страны.
Из отпуска вернулись командир 7 дивизии контр-адмирал Михаил Кузнецов и НЭМС капитан 1 ранга Виктор Бурсук. Расстановку сил они не изменят. Но им доверяют, они свои. Бурсук – специалист по электромеханической службе и лауреат государственной премии. Он придумал что-то такое для подводной лодки, что пригодилось.
Несколько часов они рассказывают о резервах непотопляемой лодки «Курск», разрабатывая все приемлемые варианты спасения. Сегодня я понимаю, как они сами верили в то, во что хотели верить.
Женщины слушают, затаив дыхание. Лица их светлеют, морщины страдания разглаживаются. А дома – включенные телевизоры, где версии передаются вперемешку с достоверной информацией, и снова истерики, обмороки.
Бригада Мурманских психологов, прибывшая первой, работала день и ночь. На них и легла вся тяжесть трагической неопределенности и организационной неустойчивости.
Мурманская администрация приехала еще утром. Сразу с наличкой – с первыми деньгами, которые так нужны многим семьям, вернувшимся из отпусков.
Мы с Людмилой Чистовой, заместителем губернатора Мурманской области заезжаем к Ильдаровым.
– Не нужны нам ваши деньги! – кричит Заретта, сестра жены. – Откупиться хотите? Лучше доставайте ее мужа!
– Стой! Не кричи! – останавливает ее брат. – Деньги нужны, давайте! Самолетом летели.
Абдулкадыр вырабатывал жилищный сертификат – Ильдаровы хотели переехать в Россию.
Год назад, когда чеченские исламисты ворвались в Дагестан, Абдулкадыр был в «автономке», а семью отправил на родину. И мы по запросу с лодки разыскивали его семью в Дагестане, а потом передали на лодку, что все живы-здоровы. Такая у инструктора работа. Какими милыми кажутся сейчас эти хлопоты! У Ильдара тогда было две дочери: Зейнет и Альбина. А 1 сентября 2000 года родился сын, которого назвали Абдулкадыром.