Тайна Богов
Шрифт:
Он вставляет диск в видеоплеер. На экране снова появляется лицо Дельфины. Она оборачивается, ее черные волосы медленно летят вокруг лица.
– Ты любишь ее? Тогда готовься страдать, потому что она состарится, а ты всегда будешь таким, как сегодня.
Я встаю и сажусь напротив Прудона. Я начинаю его понимать.
– Это часть нашего наказания. Я и сам любил здесь многих женщин и пережил ужасные страдания, видя, как они превращаются в дряхлых, беззубых старух с трясущимися руками. И я принял единственно возможное решение: пользоваться, а не страдать. Как ты заметил, я постоянно обновляю ассортимент, чтобы
Моя рана затянулась. Только пятна крови на рубашке и моих руках напоминают о том, что только что произошло.
– Мы боги. Осознаешь ли ты, наконец, какой властью обладаешь? Ну, и что ты теперь скажешь о союзе, который два ссыльных бога могут заключить на этой планете?
– Сожалею, но меня это не интересует.
Он раздраженно сминает сигару в пепельнице.
– Ах да, я и забыл… Дельфина! Твоя «великая земная любовь»! Это достойно уважения.
Я рассматриваю стол Прудона. Вижу знакомые изображения. Фигурки крыс.
– Они называют тебя Пророком. Значит, ты действительно создал религию, хотя раньше, в царстве богов, говорил «ни бога, ни господина»?
Сначала власть, потом разберемся. Все, кто меня знают, поклоняются мне. Новая религия, которую я создал, хороша тем, что дает разумные, обоснованные объяснения того, о чем остальные только бессвязно мямлят. Великий парадокс: лучший способ Доказать, что религия ведет в тупик, – создать собственную. Единственную, которая точно знает о том, что творится там, наверху. Ты же не станешь этого отрицать. Мы-то точно знаем, как там все устроено.
– Ты создал не религию, а секту!
– Пожалуйста, без оскорблений, Мишель. А потом, разве секта – это не та же религия, просто у нее пока не так много последователей, которые могли бы заставить остальных признать ее? Используя ненависть к дельфинам, я сумел объединить немало политических движений во многих странах. Даже черные, красные и зеленые флаги иногда выступали вместе во имя уничтожения дельфинов. Мало кому нравится твой народ. Самое забавное, что все их не любят по разным причинам. В бедных странных их считают слишком богатыми, в богатых – революционерами, которые хотят все поделить. Весь мир завидует им. Антидельфинье движение есть даже в странах, где нет дельфинов!
– Я думал, что анархия стремится освободить человека!
– Чтобы освободить его, сначала нужно обуздать его. Ты что-нибудь слышал о «народной диктатуре»? Красивый парадокс, не правда ли?
– Эдмонд Уэллс говорил: «большинство людей по своей природе великодушны, только мерзавцы устроены по-другому».
– А, старина Уэллс… Он был прав. Но я думаю, что последнее слово остается как раз за мерзавцами. Просто потому, что они более решительно настроены. Нужно быть реалистом. Ложь интереснее правды. Диктатура эффективнее демократии. Мир скучнее насилия. Все они кричат: свобода! Мы хотим свободу! Но на самом деле они не хотят ее. Если дать им эту свободу, они постараются как можно скорее отдать ее тирану. Вспомни русскую революцию на Земле-1: во имя освобождения народа они убили царя и на его место посадили супергероя Сталина, который заставил их голодать, ссылал в Сибирь, запрещал свободу
– Это просто стечение обстоятельств.
– Мишель, смотри на вещи трезво. Это было предопределено. Народу нужен сильный лидер. Это вселяет в них уверенность, а свобода – тревогу.
Я вспоминаю, что Прудон и его люди-крысы нашли способ успокоить любое волнение в племени: нужно, во-первых, найти козла отпущения, а во-вторых, постоянно поддерживать страх перед вождем. Этот страх отвлекает от любых других.
– Поверь словам того, кто видел, как история бесконечно повторяется. Смертные выбирают пути мрака и насилия, хотя и не любят в этом признаваться. Это дикари. И с ними нужно говорить на их языке. Тех, кто ненавидит, больше. Ими проще управлять. И кроме того, они самые активные. Чем разрушительнее цель, тем с большим энтузиазмом пойдут они к ней. Именно их руками я устрою всемирную революцию.
– Революцию?
– Я создал политическую партию, которая постепенно получает все больше власти и вскоре открыто выйдет на сцену. Вот так я развлекаюсь.
С этими словами Прудон взял пульт и промотал пленку вперед. Теперь на экране были я и сотрудники студии «Синяя бабочка».
– Тебе тоже мало быть просто писателем. Ты хочешь чего-то большего, правда? Это нормально. Тяжело быть богом в ссылке на Земле-18. Я знаю, что ты затеял мощный проект. Игру. «Царство богов». Итак, ты тоже используешь свои знания об Истине, чтобы возвыситься над другими.
Я предлагаю смертным разделить со мной мой опыт. Я делаю это не для того, чтобы подавить их. Эдмонд Уэллс говорил: «Хорош не тот учитель, чьи ученики становятся его последователями. Хорош тот, чьи Ученики становятся учителями». Это относится и к нам: хорош тот бог, который делает других богами. Прудон аплодирует.
– Неплохо! Сильно сказано!
Он достает папку, в которой собраны газетные вырезки.
– Тип, в которого ты воплотился, этот Габриель Асколейн… Не очень-то он сейчас популярен.
– Мое благословение – изобретать невероятные миры, которые открывают новые возможности. Мое проклятие – оставаться непонятым.
– Ты говоришь о нем так, будто это ты сам.
– Я Габриель Асколейн. Его тело и мозг словно знали, что я появлюсь. Когда я свалился сюда, он был таким как я!
– Естественно, а ты чего хотел?
– Мне нравится то, чем я занимаюсь. Мне кажется, что в этом есть смысл, что я приношу пользу. Я открываю другим новые горизонты.
– Вспомни, как было на Земле-1. Настоящих пионеров, первопроходцев никогда не понимали. Лавры пожинали их подражатели. Это нормально. Смертные боятся всего нового, особенно если это заставит измениться их самих. Оригинальность подобна ереси. Они не хотят никаких новых горизонтов. Они хотят бесконечного повторения того, с чем они хорошо знакомы.
– Рано или поздно они поймут то, что я пытаюсь сказать.
– Никогда и никто не поможет тебе и не признает твоих заслуг. Но если ты присоединишься ко мне, ты получишь мощную поддержку всей прессы, которая принадлежит мне. Твое творчество будет понято, объяснено, растиражировано. Ты даже сможешь растоптать твоих обидчиков.
Он протягивает мне стакан с каким-то зеленым вином, но я отказываюсь.
– Я все еще не убедил тебя, что ты должен поддержать меня? Тогда придется использовать другие аргументы.