Тайна Черного дома
Шрифт:
— Осторожнее, господин Лучков! Это опасно для… здоровья — так бегать. Что-то случилось?
— Ничего ровным счетом!
— Отчего так спешили?
— Убегал от дурных мыслей.
— Прошу, Лука Васильевич! — послышался голос Кадушкина от дверей. — Полюбуйтесь, как мы тут престранно развлекаемся.
Сперва Лука решил, что попал на спиритический сеанс. Средних размеров зал был залит мраком, и только четыре свечи горело по разным его углам, не расколдовывая тьмы.
— Идите же ближе, Лука Васильевич! — позвал Маэстро. Его свеча горела
Пока сопровождаемый Марселем Лука пробирался на голос Кадушкина, он мог заметить, что три свечи горело на миниатюрных столах, освещая шахматы в самом разгаре игры.
Марсель занял место напротив Кадушкина — они играли в карты, в какую-то неизвестную Луке игру.
— Присаживайтесь и вы, сударь! — приветливо кивнул Маэстро. — Выпьете со мной?
— Слон Ц-4…—сказал в этот момент склонившийся над одной из досок Связист.
— Конь Д-3! — не задумываясь, ответил Маэстро, поправив на запястье перчатку. Лука не первый раз уже замечал на его руках тонкие белые перчатки.
— Ваш ход, господин… — напомнил Марсель.
— Знаю-знаю! — Кадушкин бросил на стол карту. — Опендаун ведь не шахматы, я имею право и подумать. Тут интуиция нужна!
— Так вы жертвуете коня, экселенц? — спросил из своего угла Связист.
— Играй-играй!.. Вы, конечно, не понимаете, Лука Васильевич, что происходит?
— Признаться, нет…
— Экселенц конструирует себе экстремальную ситуацию… — отозвался Связист. — Так я возьму коня с вашего позволения?
— Не подавись!
— Ладья А идет на Ц-3… — проговорил Курт.
— Слон ЭФ-8! — быстро ответил Кадушкин и одновременно королем убил валета, брошенного на стол Марселем.
— Пешка Ц бьет на Б… — подал голос Генри.
— Король А-1! — тут же вскрикнул Связист.
— Ферзь АШ-5… — задумчиво произнес Курт.
— Прошло десять минут, экселенц… — Марсель оторвал взгляд от часов на руке и налил Маэстро полную рюмку водки.
Вот, значит, как развлекался этот безумный человек. Играл три партии вслепую, а еще в карты, да еще с частотою в десять минут пил водку. И кроме того, приказывал Луке отвлекать его от игры разговорами.
— Что же вы умолкли, Лука Васильевич? Я всегда с удовольствием слежу за развитием вашей мысли…
Родовитый граф, который мог бы в наше смутное время чуть ли не претендовать на Российский престол, человек воистину гениальных способностей, рядом с которым «многодел» Цезарь показался бы просто школяром, могучий красавец, он доказывал самому себе, потому что не видел здесь достойных собеседников, доказывал, что способен на все… на эту, в сущности, полную глупость. А имя ему было не граф Растопчин, как следовало бы, а Кадушкин. А профессия его была не дипломат, не искусствовед, не политик, профессия его была — бандит с большой дороги…
— Может, хоть сигару, Лука Васильевич?..
Благодарю… — Лука покачал головой, не в силах отринуть охватившие его мысли. Через минуту он поднялся, пошел к выходу, физически ощущая исходящее
Лука медленно спускался по лестнице, и не было больше в его душе ни злобы, ни досады. Одна только глубокая, щемящая и непонятная тоска…
Владельцем того самого кафе, которое так аккуратно берег до поры до времени Маэстро, его единственным официантом и поваром был человек по имени Ваган Мелкунян.
Но вот пришла пора, Маэстро отдал приказ, и Ваганом стали «заниматься». Был сделан первый, казалось бы, невинный шаг. На прогулке трехлетней дочке Вагана симпатичный дяденька-иностранец подарил брошку с изображением длинноухого мышонка из мультфильма.
— Я люблю русский дети! — сказал иностранец с самодовольным равнодушием.
А Рита, жена Вагана, не посмела сказать, то никакие они не русские, а нормальные армяне, хотя и не из Армении, а из Ростова, прочем, какое это имеет значение, если все нормально, если поблизости в эту минуту других армян нету, если, извините, за просто так получаешь для ребенка этого прелестного мышонка. Можно согласиться и на русскую!
О брошке вскоре забыли, она затерялась где-то среди мариэтточкиных игрушек. Но в подмосковном особняке, о котором уже шла речь, большой мастер своего дела Кешка-имитатор сидел с наушниками на голове и слушал девочкину речь, аккуратно делая у себя в блокноте какие-то одному ему понятные заметки. Через два дня мышонок-брошка потерял свои волшебные подслушивающие свойства и стал просто забавной игрушкой.
А к Вагану в его заведение зашел человек сразу заметного крепкого сложения, но с лицом вполне добродушным, по крайней мере спокойным. Сам Ваган вовсе не был крепким и могучим и знал к тому же, что из мини-узи и из «смит-вессона», которые были у него в арсенале, он вряд ли пальнет по человеку. И тем не менее Ваган не сильно испугался этого мускулистого парня, как он несильно боялся и всех подобных ему типов. Потому что у Вагана была «крыша». Подразумевается, что у Ваганчика имелось прикрытие — люди, которые в случае чего его бы не дали в обиду.
К нему, например, приходят с определенной целью, а он почти не меняется в лице. «Ребята, — говорит он им, — я маленький человек. Звоните хозяину, вот телефон. Толика-Артиста знаете, слышали?.. Я-то лично вам все отдам. А Толик потом все у вас заберет! И накажет…»
Так, между прочим, его научил говорить сам Артист. Ведь по-настоящему заведение было Ваганово — хотя и маленькое, но личное! И приносило оно очень недурную прибыль, потому что стояло там, где надо, на бойком месте. В таких вещах Ваганчик знал толк! И потому весьма своевременно откупил и приватизировал точильную мастерскую в полуподвале этого дома, жильцы которого нещадно жаловались и писали, что вой стоит у них в ушах целыми днями, дети плохо спят и штукатурка падает.