Тайна черного ящика
Шрифт:
Мне вдруг стало просто не по себе от того, что происходит. Зачем он это все мне рассказывает? Это же мой друг Фимка! Я же его люблю искренне и без всякого расчета! Зачем мне знать тайные истории из его жизни, которые навсегда разведут нас по разным краям пропасти? Я теряю сейчас Фимку, он никогда уже не будет относиться ко мне так тепло и доверчиво, как относился прежде. Не хочу! Не хо-чу!
Я схватила Фимку за плечи и закричала:
– Замолчи! Не хочу ничего слышать про тебя! Замолчи! Слышишь? Замолчи!
Я нащупала рукой его губы и попыталась зажать их ладонью. Но Фимка уже полностью
Отпустив Фимкину голову, я заткнула уши пальцами с такой силой, словно собиралась проткнуть ими свою голову. Но Фимка оторвал мою правую руку от уха и все равно прокричал то, чего я слышать не хотела. Наташа родила ему сына, орал мне в ухо, и Чугунков показывал ему фотографию Ванюшки и спрашивал, знает ли Фимка, сколько получит за это? А он не хочет, чтобы Наташа знала, что он сидит в тюрьме из-за того, что любит ее, пусть лучше ей скажут, что он пропал без вести на этом чертовом Шикотане, что его унесло в океан, что его съели акулы, что его…
Я взяла его голову и прижала к своей груди. Он, как маленький, уткнулся в мягкое и постепенно затих, всхлипывая и вздрагивая всем телом…
А я говорила что-то ласковое и гладила его по голове, просила успокоиться и поверить мне, что все будет хорошо, все обязательно образуется и все когда-нибудь встанет на свои места…
Глава седьмая
Успокоив Фимку и оставив его совершенно подавленного и растерянного, я поспешила к Евграфову. Только на его помощь я могла рассчитывать, чтобы справиться с Турсуновым. А ведь есть еще и Краевский, который наверняка не утонул во время прилива, когда чайки столкнули его со скалы в воду. Я с содроганием представляла, что он может мне встретиться на пути в самый неожиданный момент.
Мне просто необходима была поддержка, и я рассчитывала найти ее у Сергея.
Евграфова я в лазарете уже не застала. Врач сказал, что он наотрез отказался лежать, что у него дел по горло, что он не может оставить заставу без присмотра, короче – встал и ушел, хоть силой держи…
Я рассчитывала найти Сергея в кабинете начальника заставы, раненая нога-то ему все-таки мешала много ходить, и прямиком направилась туда. Но, едва переступив порог кабинета, я увидела человека, которого меньше всего сейчас хотела видеть.
За столом начальника заставы сидел генерал Чугунков и в упор смотрел на меня.
Евграфов был тоже здесь, он сидел у окна и сосредоточенно разглядывал обломанные волной сосны на склоне берегового холма.
– Оставьте нас! – ровным безжизненным голосом сказал Чугунков, обращаясь к Евграфову.
Тот посмотрел на меня извиняющимся взглядом и прошел к выходу, заметно прихрамывая.
– Встань сюда, Николаева! – сказал мне Чугунков, указывая на пол прямо напротив себя. – Я буду с тобой говорить.
«Что это за странная манера разговора у него появилась? – подумала я. – Кажется, это не обещает мне ничего хорошего».
– Вы розги уже замочили, Константин Иванович? – спросила я.
– А ты не ерничай, деточка, – сказал он мрачно. – Думаешь, тебе опять все с рук
– Я что, не выполнила какой-нибудь ваш приказ, Константин Иванович? – спросила я. – Чем вы так раздражены?
– Твоей наглостью, Николаева, – ответил Чугунков. – Ты, кажется, поверила окончательно в свою безнаказанность? Не ошибись, Оленька, когда врагов себе выбираешь. Тебе не известно такое правило из неписаного кодекса контрразведчиков?
Он неожиданно резко ударил по столу раскрытой ладонью и закричал:
– Кто дал тебе право собирать обо мне информацию? Ты не выполняешь своих прямых обязанностей, а занимаешься черт знает чем! Или ты думаешь, мне трудно будет выпереть тебя к едреной матери из МЧС с волчьим билетом? Тебя тогда даже в школу не возьмут. Пойдешь в лоточницы – сигаретами торговать! Мне нужны доказательства, что японцы врут, утверждая, что цунами явилось результатом наших ядерных взрывов. Ты хоть пальцем шевельнула, чтобы добыть, наконец, такую информацию?
– Я работаю над этим! – ответила я.
Меня вдруг возмутило – что это он поставил меня перед собой и орет, как на провинившуюся школьницу! Да еще намеки какие-то! Какого черта ему надо?
Я отошла к окну и села на подоконник, сложив ногу на ногу и слегка покачивая ими. Чугунков молча смотрел на меня, и я думала, он сейчас разорется еще сильнее. Но генерал поднялся сам, подошел поближе к окну и встал передо мной, скрестив руки на груди.
– Поговорим спокойно, Николаева, – сказал он. – Мне очень не нравится все то, что ты делаешь последнее время. Начиная с этого идиотского звонка Менделееву! Какого черта? Ты что, заигрываешь с ним? Тогда тебе не в контрразведке место, а на Невском, в Питере, на панели. Если тебя умыть и приодеть, клиент пойдет, можешь не сомневаться… Но у меня тут не панель, смею тебя заверить. Что ты себе позволяешь? Не терпится рапорт написать? Я тебе устрою такое удовольствие!
– Константин Иванович, вы хорошо себя чувствуете? – спросила я, понимая, что нормально, серьезно с ним сейчас поговорить не удастся, возможна только такая вот агрессивно-диссонансная манера диалога. – Вы не падали, пока сюда шли? Или, может быть, сильно головой о крышу вездехода ударились?
– С головой у меня пока что все в порядке, – сказал он раздраженно. – На это ты даже не надейся! На пенсию я не собираюсь, и даже Министр не сумеет меня в отставку отправить. Так что напрасно ты думаешь, что мое место скоро освободится!
– Ну вот! – сказала я с досадой. – Опять! А говорите – с головой в порядке!
– Не твое это дело – голову мою обсуждать! – мрачно заявил Чугунков. – Ты о своей лучше побеспокойся. Целее будет.
«Интересно, это угроза или так, ради красного словца? – подумала я. – Один раз меня сегодня уже пытались убить. Теперь – угрожают! Веселенькое дельце!»
– Оставим эти глупости! – сказала я Чугункову примирительно. – Разберемся со временем, кто из нас куда метит. А сейчас предлагаю не углублять тему – завязнем по уши… Давайте лучше поговорим о наших старых знакомых. Я сегодня видела одного. Знаете, о ком я? Я сегодня Краевского видела. Того самого, нашего старого знакомого. Полковника Краевского!