Тайна черного ящика
Шрифт:
– И когда они поймут, что вы их обманываете? – спросила я. – Что будет тогда? Опять – как котят в море? Или, может быть, другим каким способом? Как щенков, например, или как… Кто у них тут водится? Как верблюжат, например? Или еще проще – бритвой по горлу – и в колодец? Так вот просто и со вкусом, как говорил один мой знакомый…
Но мой напор пропал даром. Менделеева не так-то легко было сбить с выбранной им линии поведения. Он и сам был мастером словесных баталий и четко отличал обычные психологические наезды от толковых аргументов.
– Ты что, правда была знакома с Евгением Леоновым? – спросил он с таким искренним интересом, что я даже пожалела о своей дурацкой привычке называть литературных
– Я сказала, что это я была с ним знакома, – неуклюже вывернулась я из дурацкого положения. – Я же не говорила, что он тоже был со мной знаком!
Менделеев сразу смягчил тон, показывая, что увидел мой промах и обыграл его, но на этом – все, военные действия прекратили. Я облегченно вздохнула.
– А я и не собираюсь им отдавать эти триста килограммов героина, которых не существует в действительности, – сообщил он мне заговорщицким тоном. – Хватит с них и одного. А пока мы будем долго торговаться о цене. Я, конечно, не один знаю, где самолет. Но им известно, что я – генерал МЧС, и они понимают, что без моей помощи они героин не получат, даже если им и удастся самим поднять самолет, лежащий в нейтральных водах… А пока мы будем торговаться, я, конечно, успею что-нибудь придумать и встать на ноги. Я же не зря выбил для тебя восточную одежду и отправил на женскую половину. Ты должна найти возможность выбраться отсюда и передать Чугункову, что я – в Иране.
«Какая самоуверенная личность! – подумала я. – "Я успею!.. Я – в Иране!" Словно он один здесь! А я – слуга его, что ли?»
Я почувствовала, что пора и мне проявить активность на полную катушку.
– Не стоит ломать голову! – сказала я Менделееву. – Я уже знаю, как отсюда уйти, нужно только уточнить некоторые детали…
Но договорить мне не дал Анохин. Он неожиданно вскочил на кровати и, перекрикивая завывания восточного певца, заорал нам:
– Вы только посмотрите, что эти гады пишут!
Он размахивал газетой, и не было сомнения, что слово «гады» относится к журналистам.
Менделеев, опираясь на палку, подошел к нему и выхватил английскую газету из его рук.
– Вот! Вот смотрите! – суетился он, тыча в газету пальцем. Я плохо английский знаю, но это и до меня дошло! Это же просто черт знает что такое!
Менделеев нашел, наконец, сообщение, о котором говорил Анохин, и начал переводить.
– «Агентство Би-би-си сообщает, – прочитал он, – что от советских официальных кругов стали известны новые подробности о катастрофе, случившейся в Каспийском море с самолетом гражданской авиации России "Ан-24". Все 56 пассажиров, находящиеся на его борту, погибли…»
– Сколько? – воскликнула я. – По списку же пассажиров – двадцать!
– Тут ясно сказано, – усмехнулся Менделеев. – Пятьдесят шесть. Черным по белому!
– Да там и не поместилось бы столько! Половина салона грузом была занята! – выкрикнул Анохин, явно противореча здравому смыслу, ведь груза можно было взять и меньше, а пассажиров – больше.
– Дальше что написано? – спросила я.
– А дальше – еще интереснее, – усмехнулся Менделеев и стал читать дальше.
– «Как стало известно нашему корреспонденту, Федеральная служба безопасности России рассматривает версию о том, что катастрофа самолета была устроена высшими чиновниками из Министерства чрезвычайных ситуаций с целью продемонстрировать безупречность работы их ведомства и доказать необходимость увеличения бюджетного финансирования их министерства. Это, по версии ФСБ, должна была быть "образцовая" катастрофа, к ней МЧС готовилось заранее и накапливало силы спасателей в заранее запланированном районе. ФСБ утверждает, что его сотрудники располагают черным ящиком с самолета, в котором содержатся записи,
– Вот это да! – только и смогла я сказать.
– Да уж! – мрачно подтвердил Менделеев, почесывая затылок.
Он был растерян, расстроен и сильно разозлен одновременно.
– Но там же нет ни слова правды, Николай Яковлевич! – возмутилась я. – Сплошное вранье!
– А ты что, не знаешь, сколько в этой жизни на вранье держится? – неожиданно возмутился Менделеев. – Кто доказывать-то будет, что это вранье? Пассажиры, которых Чугунков спас? Кто теперь поручится за их жизнь? Костя там один с Министром остался. Им только от правительства да от Думы успевай отбиваться, а тут еще Президент подключится! Размажут напрочь! Ликвидируют министерство! ФСБ давно об этом мечтает!
– Николай Яковлевич! – хотела я предложить свой план, как можно попытаться спасти ситуацию, но он даже договорить мне не дал.
– Что Николай Яковлевич? – крикнул он мне в крайнем раздражении. – Мы тут с тобой в игрушки играем, с иранцами забавляемся, тряпки их меряем. Шахерезада, мать твою, нашлась! А там судьба всего министерства решается! Я – единственный свидетель, который может всю эту чушь опровергнуть, понимаешь ты это? А я тут сижу, лясы точу с какими-то идиотами! Я там должен быть! С Костей! С Министром! А я…
Он махнул рукой и замолчал.
«Вот и у этого – истерика! – подумала я. – А я-то его сильным мужиком считала! Ошиблась, как всегда, милочка. Если на кого и можно в этой жизни надеяться, то только на женщину. То есть на саму себя! Ладно, Николай Яковлевич! Переживайте, переживайте! Вместо того чтобы дело делать! Обойдусь как-нибудь и без вас!»
Я подошла к двери и открыла ее, но путь мне преградил охранник с автоматом на груди. Я повернулась к Менделееву и приказала:
– А ну-ка быстро скажите ему, чтобы он отвел меня на женскую половину!
Менделеев взглянул на меня покрасневшими глазами и махнул рукой. Я накинула покрывало на голову, показала охраннику рукой на Менделеева, потом, сложив руки на груди ладонями друг к другу, присела перед охранником и тихо проскользнула мимо него во двор. Тому ничего не оставалось делать, как идти за мной к женской половине. Он, готова спорить, не понял абсолютно ничего.
Нырнув на половину к женщинам, я попросила у Лейлы чашечку кофе и решила несколько минут подумать спокойно. Кофе был крепкий и такой ароматный, что я чуть не принялась разыскивать Зухру, чтобы та написала мне рецепт его приготовления, но вовремя спохватилась – не до рецептов сейчас, дело надо делать!