Тайна дела № 963
Шрифт:
– Хотел бы поверить, что вы искренне заблуждаетесь, да только оснований для таких выводов у меня нет, – многозначительно сказал Питер Скарлборо и задержал взгляд на Келли, лениво ковырявшего в зубах деревянной спичкой. Тот перестал заниматься привычным делом и кивком головы дал знать Кэт, что ей самое время удалиться. Кэт, как раз приготовившаяся смаковать густой ароматный кофе, собственноручно сваренный Питером Скарлборо, а он, поверьте мне, знал в нем толк, хотела было возразить, но тяжелый взгляд шефа буквально
– Да что там с ним теревени разводить, – едва дождавшись ухода Кэт, выпалил Келли. В отличие от Питера Скарлборо, который, невзирая на ситуацию, в коей я очутился благодаря ему, импонировал мне умом, армейской выправкой, солидными знаниями не только в области политики, но и психологии, Келли не утруждал себя накоплением подобных качеств, и его намерения просматривались отчетливо и вполне определенно еще до того, как он начинал действовать. Странно, какие обстоятельства свели вместе таких разных людей?
– Минутку, Келли, попробуем еще раз обратиться к разуму мистера Романько, – остановил приготовившегося к действиям (я внутренне сжался, собираясь с мышцами и волей) напарника.
– Пустое…
– Тем не менее мы дадим ему последний шанс. Итак, мистер Романько, я предлагаю вам сделку: вы – сведения, столь необходимые нам, мы вам – свободу. Неплохой эквивалентный обмен, правда?
– Не понимаю, о чем речь…
– Он не понимает! – Келли зверел на глазах.
– Вы прекрасно догадываетесь, о чем речь, мистер Романько. Келли, принесите…
Келли поднялся, сходил в другую комнату, где обитал Питер, щелкнул раз-другой ключом и возвратился с миниатюрным диктофоном в черном кожаном футляре. Отдал диктофон Питеру и плюхнулся на свое место – справа от меня.
Питер Скарлборо включил пуск, и я услышал собственный голос, нет, сначала этот возглас Сержа Казанкини: «Какого дьявола спозаранку, да еще в воскресный день!»
– «Серж, я разбудил тебя?
– Да он еще спрашивает, разбудил ли? Спрашивать об этом человека, уснувшего час тому назад! Да кто это, дьявол тебя побери?
– Это я, Олег Романько.
– Кто-кто?
– Да проснись ты наконец! Это – Олег!
– Ты? Откуда ты взялся? Ты – из Киева? Тут все сбились с ног, тебя разыскивая, только Франс Пресс трижды выдавала информацию о твоем исчезновении. Где ты пропадал?
– Я еще не нашелся, Серж…
– Как это, разве я разговариваю не с Олегом Романько?
– Со мной, Серж, но я не свободен, меня держат взаперти.
– Где ты находишься?
– Не знаю. Одно только могу сказать: сейчас я в Шотландии, в Эдинбурге.
– Ты успел получить бумаги?
– Какие бумаги, что ты несешь,
– Я уже проснулся, не морочь мне голову!
– Серж, о чем ты?
– Как о чем? Разве ты не увиделся с Майклом? Ведь Дивер был у меня в Париже и улетел в Лондон, чтобы встретить тебя! Ничего не понимаю! Дивер раздобыл что-то такое, от чего гром пойдет по белу свету… Ну, может, я преувеличиваю, но это действительно что-то из ряда вон выходящее, – выстреливал слова с обычной для него пулеметной скоростью Серж, и я не стал его прерывать – главное, что не следовало бы говорить, он уже выпалил.
– Серж, – строго сказал я, и Казанкини сразу отключился, как телек, когда нажимают кнопку на дистанционном управлении. – Серж, я никого не встретил. Понял?
– Понял, – осевшим, как в проколотом воздушном шарике, голосом, выдохнул Серж.
– Слушай внимательно. Меня вызвали из гостиницы, возле «Хилтона», что у Гайд-парка, знаешь? – ждал светло-бежевый «форд-мустанг» с номером МХ 2156, незнакомые люди… и вот с тех пор я у них…»
– Дальше – сплошная чепуха. – Питер Скарлборо выключил аппарат. – Что вы скажете на это?
– Только то, что было сказано в разговоре с мистером Казанкини.
– Где бумаги?
– Вы имеете в виду статью?
– Бу-ма-ги… или…
– Никаких бумаг у меня нет, вы это знаете не хуже меня!
– Где они?
– Я понятия не имею, о чем вы говорите!
Келли ударил меня без подготовки, я отлетел вместе со стулом к окну, забранному решеткой и закрытому снаружи ставнями. Я не успел подняться, когда два удара – с левой и с правой – под сердце и в челюсть едва не вышибли из меня дух.
– Мягче, мягче, Келли, – как сквозь вату, услышал я голос Питера Скарлборо.
Голова у меня кружилась, я глотал кровь и языком пытался выяснить, не выбил ли мне этот подонок зубы.
– Я повторяю вопрос: где бумаги?
– Пошел ты… я уже сказал… нет бумаг…
– Келли…
Нужно отдать ему должное: этот бронеподросток не напрасно проводил время в спортивном зале – бил он точно, в самые уязвимые места, и после каждого удара внутри у меня что-то обрывалось, и вскоре все тело было одной сплошной раной, боль наслаивалась на новую боль, и наступил момент, когда я уже практически не ощущал ударов Келли. Наконец и он устал и оставил меня в покое.
– Вы, мистер Романько, сами вынудили нас прибегнуть к такому методу убеждения, ваше упрямство глупо. Ваш героизм, если вы тешите себя такой мыслью, бессмысленен. Келли забьет вас насмерть, и никто не узнает о том, как мужественно вы держались. Я предлагаю эквивалентный обмен: вы мне – бумаги или их нынешнего владельца… вы ведь должны знать, где он находится! – я вам – свободу плюс сто тысяч…
– Рублей? – Я еще не потерял чувство юмора, это было, пожалуй, единственное, что мне удалось сохранить.