Тайна дела No 963
Шрифт:
Я не сопротивлялся, решив, что в моих же интересах покориться, ибо всякое непокорство или несогласие будет немедленно подавлено Келли, громко стучавшим посудой на кухне, - дверь туда оставалась распахнутой все это время. Когда рыжий, любуясь собственной работой, чуть отступил назад, я лениво, с видом человека, равнодушно относящегося к происходящему, поднялся и не спеша (железки Келли снял с моих ног) направился к овальному зеркалу. Я заприметил его в шкафу на правой дверце еще в тот первый вечер в этом доме. Отворил массивную створку и увидел в зеркале отражение незнакомого, напряженного и исхудавшего лица с глубоко ввалившимися
– Вот еще одна необходимая деталь, - сказал Питер и протянул темные зеркальные очки. Рыжий поспешно взял их и отдал мне.
– Наденьте.
– Вполне сойду за сутенера или за гангстера, - мрачно пошутил я, уже догадываясь, что мне уготована роль "подсадной утки" - чужие не узнают, человек же, который знаком со мной, не пройдет мимо.
Питер неожиданно рассмеялся тонким, дребезжащим смешком, точно его пощекотали под ребрами.
– Ну, не преувеличивайте, до сутенера вам далеко - нервишки слабы, холодно, резко обрывая смех, отрезал Питер.
Я понял, что Келли не удержался и разболтал, как я отключился при... виде полового акта. Ему и в голову придти не могло, что человек мог потерять сознание от собственного бессилия, удесятеренного к тому же нанесенным ему оскорблением. А что может сильнее задеть мужчину?
– Я хочу проинструктировать вас, мистер Романько, о правилах предстоящей игры, - вымолвил Питер Скарлборо. Он выждал некоторое время, но я молчал. Питеру это явно пришлось не по душе, но свое возмущение он не стал выставлять напоказ. Нервы свои, нужно отдать ему должное (позже я имел возможность не раз убедиться в этом), он держал в крепкой узде. Итак, мы отправляемся в Шотландию. Зачем? Не скрою, чтоб повстречаться с одним типом. Давно мечтаю с ним кое о чем потолковать... по старой дружбе, так сказать... Ваша задача... э... как бы это поточнее?
– Чего уж там... Вот одно хотел бы спросить: звуки какие-нибудь мне доведется издавать?
– Какие еще звуки?
– насторожился Питер.
– Подсадная утка - это полобмана, вторая половина, если вы охотник, заключена в том, что сидящий на берегу человек с ружьем манком "оживляет" плавающую куклу.
– О звуках мы поговорим на месте!
– зло отрубил Питер Скарлборо.
– А сейчас хочу самым серьезным образом предупредить: любая попытка привлечь внимание, скажем, полиции или прохожих приведет к самым плачевным для вас, естественно, результатам.
– Если я верно понял, то мне гарантирована полная безопасность, если... если я не буду пытаться помешать вам издавать привлекающие дичь звуки?
– Вы понятливы, мистер Романько.
– Но раз уж мы завели разговор на столь щекотливую для меня тему, я смею поинтересоваться, что будет с уткой, если селезень, на которого вы охотитесь, клюнет на приманку и очутится в ваших руках? Моя дальнейшая судьба? Навсегда остаться с этими усиками?
– Резонный вопрос!
– Питер явно был удовлетворен тем, как разворачивается наша чинная беседа.
– Вы слышите, Келли... Келли! Бронеподросток высунулся из кухни: он закатал рукава рубашки, на груди у него красовался миленький передничек в невинных голубых цветочках по белу полю, в правой руке он держал кухонный нож, а левой - солидный кусок свежего ярко-красного мяса.
– Вы слышите, Келли, ваш подопечный заинтересовался своим будущим в случае
– Шутник, парень, честное слово, у них там в России сплошные шутники-бузотеры, - не то удивленно, не то возмущенно произнес он и долгим взглядом впился в меня.
– А что, шеф, масочка что нужно! Я же говорил, Красный (а, рыжего парикмахера звали Красным, хотя какой он красный рыжий, точнее цвет его волос не определишь) - спец, а вы сомневались. Да он мне однажды так переклеил физиономию, что я завалился к подружке, так она даже после этого дела не хотела признать меня за Келли, все твердила, - ах, не разыгрывайте меня, мистер Ван Гог!
– Ладно, - прервал веселье Питер.
– Продолжим, мистер Романько.
– Вы не ответили на мой вопрос. Пока не получу четкого ответа и гарантий - никакая сила меня отсюда на сдвинет. Я, конечно, нагло и беспардонно блефовал, твердо решив, что поеду с ними и буду делать то, что потребует Питер. Поеду, потому что для меня - это единственный шанс вырваться на свободу. Куда и к кому попал, я раскусил давно - эти люди тормозов не имеют, с ними нужно играть в открытую, только таким образом можно усыпить их бдительность. Но, согласитесь, мне крайне важно было узнать, пусть даже приблизительно, границы допустимой с моей стороны игры. Вот я и строил из себя неразумного интеллигента, воспитанного на уважении к свободе личности и уважении к закону. (Не стану же я им объяснять, что до недавнего времени сии понятия в моей родной стране были не более чем пустой звук).
– О каких гарантиях речь, мистер Романько? Вы у меня в руках - со всеми вашими биллями о правах и больше - с потрохами!
– не сдержался, сбился с доброжелательно-интеллигентского тона Питер.
"Это уже кое-что!" - подумал я.
– О самых элементарных, мистер Скарлборо. Иначе - ни шагу!
– Он, кажись, обнаглел, - угрожающе произнес Келли, ища глазами, куда бы положить мясо и нож, и всем своим видом показывая, что с радостью задаст мне очередную трепку, то бишь урок вежливости, как он изволил выразиться однажды.
– Идите и занимайтесь своим делом, - остановил его Питер.
– Нам нужно поужинать и не позже одиннадцати тридцати быть в машине.
Келли резво удалился, чем натолкнул меня на мысль, что сходиться накоротке со мной ему не слишком и хотелось: ведь руки и ноги у меня были развязаны.
– Хорошо. Поговорим о деле. Если оно выгорит, а оно должно выгореть!
– вы благополучно покинете туманный Альбион.
– Это слова, а мне требуются гарантии.
– Какие еще гарантии, черт побери? (Нервы у Питера!
– подумал я. Или дело не в нервах, а в ставке? Она, кажись, очень и очень высока, и Скарлборо страшится самой мысли, что может проиграть).
– К примеру, письмецо, которое я отправлю лично. В нем будут кое-какие сведения о вас, мистер Скарлборо, и ваша фотокарточка, по коей, в случае моего исчезновения "Интерпол" сможет начать поиск...
– Хитро, - усмехнулся Питер. Соображал он быстро, и я догадался по его довольной улыбке, что он ждал от меня большего.
– А вы что же обнадежились, что я буду послушным ягненком, коего поведут на заклание?
Питер кивнул головой в знак согласия. А я с удовлетворением отметил: как хорошо прикинуться иной раз дурачком. Хотя радоваться, если честно, было не только не своевременно, но и просто глупо. А вслух продолжал: