Тайна деторождения: практика и теория
Шрифт:
— Знать не знаем, — вот ни учить, ни отдыхать не умеют. И другим не дают.
— Какие подарки на свадьбу дарить категорически нельзя.
— Да что ты? — ухватившись за мою руку, подпрыгивает на бок Софико. — И какие это?
Нет, ну точно: ни одно, ни другое. А ведь так здорово всё началось… Свободных два дня. Погода — прекрасная. Колено после ристалища уже не болит. Ник с самого утра…
— Привет.
— Ни-ик, — наконец, открываю я глаза под накрывшей сверху лицо тенью. — У тебя
Тот, усугубляясь, трясет своей мокрой гривой. И вот теперь с покрывала срываемся мы все трое. С визгом (Ксю и Софико) и воплями (я, конечно):
— Ты что делаешь то?!
— Уже ничего, — еще с колен, с прищуром глядит он на меня. — Я — за тобой, Агата.
— А я не хочу, — подбочениваюсь в ответ я.
— Почему? — сдвигает Ник брови. — Вода сегодня — теплая.
— А-а просто…
— Понятно. Рычаг нужен, — и рывком, подрывается с колен.
— Ник!.. А-а-а!
От нашей лежанки до кромки воды — пять ярдов, не больше. И я истошно ору, вцепившись в мокрые его русые лохмы. Наглец, рискуя их потерять, на ходу отдирает меня от себя и с усилием подбрасывает… Ну, уж нет! Воздушник я или кто?! И через долю секунды зависаю в полете:
— Сам ныряй! — ногами в лицо ему брызги.
О-о, связаться с магом воды?! Две встречные волны с обеих сторон, не дав раскинуть рук, схлестываются в аккурат на мне, вмиг накрыв с головой. И через мгновенье летят уже в Ника. Нарвавшись на пущенную от него. Да мы так речку всю вдвоем…
— Рыбу, баламуты магические, мне спужнёте! — трясет на нас рукой дед-рыбак с того берега. — Чего творите на пару?!
— Агата?! — сквозь шум падающей вниз воды кричит мне Ник.
— Кхе-кхе!
— Агата, — и, рванув вперед, притягивает меня, продирающую глаза и горло, к себе.
— Ага, — обхватываю я его руками и ногами. — Кхе-кхе… Ник?
— Что… любимая? — слово это, произнесенное им впервые, звучит, будто тайную дверцу настежь распахнули. Да и не закрыли.
— А просто меня попросить?
— А ты бы пошла «просто»? — упирается он своим носом в мой.
— Неа, — смеюсь в ответ я.
— В том то все и дело. А теперь, набери в грудь воздуха. И-и…
— Ник!!! Да чтоб тебя!!!..
— Ник! — и, уже наяву в постели выдыхаю…
С одной стороны от меня — Варя, лежа поперек с ладошками под щеками. С другой — сама причина «ора», стоя и низко склонившись:
— Доброе утро, любимая, — с сосредоточенным прищуром изрекла она. — Что, опять тот самый сон? И я тебя снова топлю?
— Ага, — прихлопнув рукой рот, зевнула я. Хотя мы в реальности просто целовались тогда. Вроде как.
— Тетя Катаржина говорит: у нее этот… «типичный предсвадебный манраж».
— Мандраж, вероятно, — скосился на Варвару Ник. — Агата,
— Ох, как плохо, Ник, — с надеждой заныла я.
— Ничем не могу помочь, любимая. А ты, Варвара?
— И я, — сдула та с лица густую прядь. — Агата, вставай. Мне идти скоро, а я еще не заплетена.
— О-о, вы меня оба нисколько не любите.
— Мы тебя любим. Поэтому собрались на свои службы сами. Почти собрались. А ты вставай — пора за стол завтракать и плести Варю. У нее сегодня пять уроков, так что из гимназии ее надо будет забрать…
— Я помню. В двенадцать, сорок.
— Так точно. А еще у тебя…
— Пара у шестого курса, свадебный салон и…
— И-и?
— Вечером — семейный ужин в Гусельницах.
— Молодец!
— А за это поощрить? — воздела я вслед развернувшемуся мужчине руки.
Тот, не оборачиваясь, распрямил плечи:
— Хорошо. Давай!
— Даю! — и, поддернув сорочку, запрыгнула на него со спины.
— А я?!
— И ты — давай, — поймал Ник в объятья Варвару. — Поощрительный заезд с остановками по требованию! Готовы?
— Ага!
— По-ошли!.. — и так почти каждое наше утро. Марта месяца 2572 года.
Первый месяц весны обозначился на улицах нашей столицы пока лишь темными проединами в снегу на тротуарах, да осевшими сугробами в городских скверах и дворах. Но, пахло уже по-особенному: влажной корой, талой водой и, отчего, не пойму, набухшими почками верб. Хотя до них еще… Минимум, две недели. Как до моей с Ником свадьбы. Две недели… А единственное желание сейчас: застыть, уткнув нос в небеса и в таком «стихийном» виде дышать…
— Варенька! Варежки свои брось на решетку камина. Пусть просохнут, — вот чем еще весна моя сейчас пахнет — мокрыми шерстяными варежками Варвары. Запах — из собственного детства. — Агата! От окна оторвись. Мы с Гортензией новый список гостей написали.
— Опять?
— Последний, — скрипнула старым креслом моя тетка. — Куда уж тянуть-то? — и, хмыкнув, добавила. — Я и сама, честно сказать, не ожидала, что у нас столько родственников в наличии. Мозг вывернуть.
— Так, может, не стоит? — хлопнулась я на стульчик рядом с ней. — Не знали их, и жили ведь как-то?
— Нет, доча, — поддернула мама на переносице очки (наверняка, для важности нацепила — магу и в очках?). — Традиция.
Ох уж эти мне «традиции». Напасть данная имеет свойство «проявляться» в самых неподходящих (и без того ответственных) семейных делах, еще больше их усугубляя собой. Мы, когда в первый раз с Ником эту «тайну ритуала» постигли… в общем, ломанулись с места и одновременно прямиком наверх в библиотеку деда с оригиналом рассказ мамы сверять. В итоге оказалось страшней во много раз: