Тайна девственницы

Александер Виктория

Нат криво улыбнулся:

– По его словам это чувствовалось.

– Натаниэль, – покачала головой мать, – с Габриэлой все будет в порядке, – твердо сказала она и, уже стоя на пороге комнаты, заметила письма Габриэлы.

– Что это?

– За этим она и вернулась в дом, – ответил Нат. – Это письма к ее матери. Габриэла обнаружила их после смерти брата, – угрюмо пояснил он. – Энрико скрывал их от нее.

– Нам остается лишь надеяться, что он горит в аду. – Мать задумчиво осматривала пачку. – Надо было с этим

что-то сделать.

– Так как Монтини умер, думаю, кто-то об этом позаботился, – хмуро заметил Куинт.

– Да, конечно, – пробормотала мать и внимательно посмотрела на Натаниэля. – А тебе пора идти.

Нат наскоро принял ванну, переоделся в чистую одежду и сразу отправился к Габриэле. Через некоторое время к нему присоединилась мать, Малдун все еще стоял на посту за дверью. Нат был благодарен ему за то, что тот рядом.

Позже мать прислала обед, потому что Натаниэль ни на шаг не отходил от Габриэлы, но он так и не притронулся к еде, хотя день сменился ночью, а потом снова взошло солнце. Время от времени, несмотря на все свои старания, Натаниэль проваливался в сон, однако эти короткие мгновения были наполнены образом Габриэлы, бросающейся в горящий дом, пламенем, пожирающим ступени, ужасом в ее голубых глазах.

Он просыпался, проклиная себя за слабость, и смотрел на ее слишком неподвижное тело. Прислушивался к ее дыханию. И хотя за ночь Габриэле стало немного легче, Натаниэль слишком устал, чтобы разобраться, действительно ли это так, или он просто очень на это надеется. Он думал обо всем, что любит в этой девушке, о том, как она сказала, что любит его, и не требовала ничего взамен. Он думал о том, что не успел ей признаться в любви, и боялся, что, возможно, так и не успеет этого сделать.

Глава 27

Когда доктор Креншоу вышел из комнаты Габриэлы следующим утром, его лицо было мрачным, как всегда. Малдун и Нат вскочили.

– Ну?

Врач спокойно выдержал прямой взгляд Ната.

– Ей лучше. Легкие почти совсем чистые, хотя еще несколько дней будет небольшой кашель. К счастью, мисс Монтини очень сильная и здоровая девушка.

– А как голова? – спросил Нат.

– Будет сильная боль, но с глазами все в порядке. Думаю, уже через пару дней она пойдет на поправку.

Нат и Малдун почувствовали невероятное облегчение.

– Я дал ей лекарство, чтобы облегчить боль, и оставил указания, как его принимать. Оно также поможет от бессонницы. – Решительный взгляд доктора прожег Ната. – Сейчас ей нужен только отдых. Никаких волнений, и как можно меньше посетителей. – Глаза доктора сузились. – Я знаю вас всю жизнь, Натаниэль Харрингтон, и понимаю, как вас беспокоит состояние этой молодой леди. Организм позаботится о себе сам. Отдых и сон – вот что ей сейчас нужно. Присутствие вашей матери или другой женщины вполне уместно, однако вам я настоятельно

рекомендую ограничить свои визиты.

– Но я…

– Полагаю, вы можете взволновать ее, что сейчас совершенно не нужно. Оставьте ее, Натаниэль, по крайней мере пока. В любом случае, – выражение лица врача смягчилось, – сейчас она в сознании, хотя проснулась всего несколько минут назад. Должен предупредить, ей может быть сложно сосредоточиться из-за лекарств, так что от встречи будет не много толку. Можете повидаться с ней, только не дольше минуты, – строго добавил он.

– Спасибо. – Нат направился к комнате Габриэлы, но Малдун остановил его.

– Моя жена с мисс Генри сейчас в деревне, я не хочу обнадеживать их, пока мы не узнаем, что мисс Монтини точно поправится. Теперь мне нужно идти. Мы вернемся так скоро, как только возможно. – Взгляды мужчин встретились. – Позаботьтесь о ней.

– Конечно, – ответил он, и уверенность в его голосе шла от самого сердца.

Из комнаты Габриэлы вышла графиня.

– Помни – одна минута.

Нат кивнул и, войдя в комнату, сразу направился к кровати. Рану на голове скрывала повязка, лицо Габриэлы было мертвенно-бледным, а синие глаза казались огромными.

Габриэла послала ему слабую улыбку.

– Вы пришли меня отругать?

– Нет, – Натаниэль присел рядом с кроватью и взял руку Габриэлы в свои ладони, – не сегодня.

– О Господи, – вздохнула она, – тогда мне лучше умереть.

– Ты не умрешь. – Его голос был хриплым от переживаний. – Ты будешь жить очень-очень долго. Со мной.

– Как хорошо. – Ее тяжелые веки сомкнулись, голос зазвучал тише. – Я так устала. И так сожалею…

Он улыбнулся.

– Не о чем жалеть.

Габриэла снова открыла глаза:

– Тебе могло быть больно. Я бы не перенесла, если бы ты пострадал. – Ее веки снова медленно сомкнулись. – Зато я их нашла…

– Да, – Нат наклонился и поцеловал ее в лоб, – ты нашла печать.

– Нет. – Слово было не более чем вздохом, глаза Габриэлы снова медленно открылись. – Я нашла письма, – пробормотала она и снова сомкнула веки.

Вскоре Габриэла уснула, и Натаниэль покинул ее комнату. У двери он задержался и испустил долгий вздох. Похоже, самым сложным будет не видеться с ней, но если так нужно, он это сделает.

Мать взяла его под руку, и они вместе прошли по коридору к лестнице.

– У меня есть мысль, Натаниэль, однако я не уверена, что она тебе понравится.

– Что за мысль, мама?

– Я думаю, что будет лучше…

– Где она? – На нижней ступеньке лестницы появилась невысокая женщина со светлыми волосами. Глаза ее тревожно блестели. За женщиной, отставая лишь на ступеньку, шел мистер Деннисон.

– Я пытался ее остановить, – произнес он беспомощным голосом. Нат и не знал, что у мистера Деннисона бывает такой голос.