Тайна фамильных бриллиантов
Шрифт:
Мистер Генри ничего не отвечал. Он сидел с поникшей головой, как бы не смея поднять глаз на дядю.
«Нет! — отвечал мистер Гюг. — Он не имеет ничего сказать в вашу пользу. Ступайте, вы должны еще радоваться, что так легко отделались».
Тогда Джозеф обернулся к банкиру и, указывая на мистера Генри, произнес с блестящими от злобы глазами и пылающим лицом:
«Пускай он радуется, что так легко отделался; пускай он почтет за счастье, если в первый раз, когда мы встретимся, он останется живым».
Сказав эти роковые слова, он вышел из комнаты прежде, чем ему могли ответить.
«Что
Персиваль Дунбар все время молчал, закрыв лицо руками.
Он и теперь не отвечал сыну.
«Ваш отец дал мне полное право поступать в этом деле по моему усмотрению, — сказал мистер Гюг. — Я никогда не женюсь, Генри, и ты — мой единственный племянник и наследник. Но я никогда не оставлю своего состояния бесчестному человеку, и тебе предстоит доказать, что ты достоин быть моим наследником. Ты начнешь жизнь сначала. Ты играл роль франта, аристократа, и твоя жизнь привела тебя к жестокому положению, в котором ты теперь находишься. Ты должен навсегда покончить с прошлым. Впрочем, ты совершенно волен выбирать. Или выходи в отставку и поступай младшим приказчиком в нашу калькуттскую контору, или оставайся здесь и отложи всякую надежду наследовать мое состояние или состояние твоего отца».
Молодой человек молчал несколько минут, и потом мрачно промолвил:
«Я поеду. Вы жестоко со мной поступаете, но я все же поеду».
— И он поехал? — спросил Балдерби.
— Да, сэр, — отвечал приказчик, видимо, тронутый своим рассказом. — Он подал в отставку, и поехал в Индию на «Ориноко». Он ни с кем не простился, и я твердо уверен, что никогда в жизни не простил своему отцу и дяде. В Индии, как вам известно, сэр, он сделал карьеру и мало-помалу занял место управляющего нашим индийским агентством. В 1831 году он женился. Его единственная дочь, которая еще ребенком была привезена в Англию, воспитывалась у дедушки, мистера Персиваля Дунбара.
— Да, — заметил Балдерби. — Я видел мисс Лору Дунбар у мистера Персиваля, который просто боготворил ее. Правда, она прелестная девушка. Но теперь поговорим о деле, добрый Самсон. Я думаю, вы — единственный человек во всей конторе, который видел нашего нового хозяина, Генри Дунбара.
— Да, сэр.
— Он должен приехать через неделю в Саутгэмптон, и, конечно, мы должны послать кого-нибудь встретить его. После тридцатипятилетнего отсутствия в Англии ему все будет чуждо, ново, и потому необходимо послать человека, который бы сумел ему все устроить. Эти англо-индийцы ужасно ленивый народ, да и к тому же он будет уставшим от продолжительного морского путешествия. Так как вы его
— Нет, сэр, — отвечал приказчик. — Я не очень люблю мистера Генри, ибо считаю его главным виновником гибели моего бедного брата, но я готов исполнить ваше желание. Это служебная обязанность, а я готов исполнить все, чего требует моя служба. Я, сэр, не что иное, как машина, конечно, немного поистертая, но пока она не совсем распалась, вы можете ее использовать по своему усмотрению. Я всегда готов исполнять свои обязанности.
— Я в этом уверен, Самсон.
— Когда прикажете выезжать, сэр?
— Полагаю, лучше всего завтра. Вы можете уехать из Лондона четырехчасовым поездом, так что успеете закончить свои дела в конторе и наверняка уже будете в Саутгэмптоне часам к семи — восьми вечера. Я вам предоставляю распорядиться всем как знаете. Мисс Лора Дунбар приедет в город встретить отца. Бедная, она с нетерпением ждет встречи, хотя не видела отца с двухлетнего возраста. Какое странное действие имеют эти долгие разлуки. Лора встретит отца на улице и не узнает его, а любовь ее к нему не изменилась за все эти долгие годы.
Подойдя к конторке, Балдерби вынул бумажник с шестью пятифунтовыми купюрами и подал его Самсону.
— Вам нужно будет много денег, — сказал он. — Хотя, конечно, мистер Дунбар прилично снабжен ими. Вы скажете ему, что здесь все готово к его приему. Я, право, ожидаю с нетерпением приезда нового хозяина. Я ломаю себе голову, на кого он может быть похож. Ведь странно, что нет ни одного портрета Генри Дунбара. Был, говорят, один портрет, нарисованный до его отъезда из Англии, но отцу его не нравился недостаток сходства, и художник — я забыл его имя — взял портрет назад, обещая поправить, но через год уехал в Италию и увез с собой портрет Генри Дунбара вместе с другими неоконченными работами. Так он и пропал; все попытки Персиваля Дунбара отыскать художника были напрасны; я часто слыхал, как мистер Персиваль сожалел, что у него нет портрета сына. Говорят, он в молодости был красавец, не правда ли, Самсон?
— Да, сэр, красивый молодой человек, высокого роста, с великолепными голубыми глазами.
— Вы видели мисс Дунбар? Она похожа на отца?
— Нет, сэр. Ее черты совершенно другие, и выражение лица гораздо добрее и приятнее.
— Неужели? Ну, Самсон, не будем вас задерживать. Вы понимаете, что вам предстоит делать?
— Абсолютно, сэр.
— Так прощайте. Ах да, вы непременно остановитесь в Саутгэмптоне в лучшем отеле, например, в «Дельфине», и будете дожидаться парохода. Мистер Дунбар едет на «Электре». Еще раз прощайте, желаю вам успеха.
Старый приказчик поклонился и вышел из комнаты.
— Ну, Остин, — обратился Балдерби к кассиру, — мы также должны приготовиться к приезду нового хозяина. Он должен знать, что нам известна история его преступления, чтобы не задирал носа перед нами.
— Не знаю, мистер Балдерби, — отвечал кассир, — но, я полагаю, напротив, что Генри Дунбар будет нас ненавидеть, потому что мы знаем его тайну, и именно по этой причине будет с нами обходиться как можно надменнее и свысока. Вот увидите, как он задерет нос.