Тайна генерала Багратиона
Шрифт:
Начал Древич с обычных для бульварных изданий заметок о чрезвычайных происшествиях. О теленке с двумя головами. О женщине, благополучно родившей тройню. О трубочисте, упавшем с крыши трехэтажного дома, но оставшемся в живых. О пожаре, случившемся в булочной возле «Theater an der Burg», который в прошлом веке построила императрица Мария-Терезия; театр, к счастью, не пострадал.
Предпоследняя страница еженедельника посвящалась международным событиям, и большую часть места там занимала статья «Русские на Дунае». Автор ее, некто Леонард Беккер, вполне достоверно описал действия Молдавской армии в ноябре и декабре прошлого года, правильно назвал фамилии командиров
В завершение своего опуса г-н Беккер дал несколько картинок бивуачной жизни, и в частности, ярко обрисовал дикие нравы русских. Оказывается, испытывая страшную нужду в одежде и продовольствии, они грабят нищее население Валахии и Молдавии почем зря.
— Вот псы шелудивые! — в сердцах произнес Петр Иванович. — Откуда они все это взяли?.. Сам ведь знаешь, у нас регулярно шел подвоз из России. Кроме того, местной серебряной монетой я платил румынам и молдаванам за транспорт, за муку, за дрова, за использование печей для заготовления хлеба.
— Свободная западная пресса, ваше сиятельство, — пожал плечами молодой офицер. — Врали, врут и будут врать. Если, конечно, заказ поступит.
— Заказ на что? — хмуро спросил генерал от инфантерии. — Поливать грязью русских?..
Не очень далеко от их гостиницы, в роскошном особняке, который теперь занимало посольство Франции, в своем кабинете на втором этаже у окна стоял человек пятидесяти шести лет от роду, среднего роста, полноватый, с лицом надменным и, пожалуй, неприятным. Он задумчиво смотрел на старинный город, где крыши домов, купола церквей и шпили башен освещало заходящее майское солнце.
Французский посол Луи-Гильом Отто, граф Мослой, знал автора статьи «Русские на Дунае». Это был лучший его осведомитель. Ловкий малый, принятый даже в домах венской знати, неутомимый собиратель всевозможных сведений, которые французы у него охотно покупали. В придачу сей Леонард Беккер обладал литературным даром и, взявшись за перо, умел придать любой сплетне вид объективной аналитической статьи. В последнее время именно это обстоятельство стало важным.
Император Наполеон уже готовился к новой войне и потому ставил перед посольством в Вене сложную задачу. Не только знать все и обо всех мало-мальски заметных персонажах, но и влиять на здешнее общество, распространяя в нем идеи, полезные для завоевателей. Австрийцы же такому вмешательству в их жизнь сопротивлялись. Очаги общественного сопротивления тлели во многих местах. Граф Мослой пытался бороться с наиболее серьезными из них, но в том особых успехов пока не достиг.
За его спиной на столе лежал десятистраничный, правда, еще не законченный еженедельный рапорт начальству в Париже — министру иностранных дел Франции Жану-Батисту де Шампаньи, герцогу Кадорскому. В нем отражалась обычная жизнь монархии Габсбургов: отставки, назначения, приемы во дворце Хофбург, новости из правительственных учреждений, торги на бирже, перемещения лиц, по какой-либо причине интересующих французов. Фамилия князя и княгини Багратион там тоже упоминалась.
В том, какую роль будет играть князь Багратион, приехав в Вену, французы пока не разобрались. Роль же обворожительной его супруги была им хорошо известна. Однако они ничего не могли против нее предпринять, так как не имели прямых доказательств ее конфиденциальной деятельности, в бессильной злобе наблюдая за кипучей светской жизнью русской красавицы и догадываясь, какой урон она наносит наполеоновской Франции при венском дворе. Только в секретных рапортах, подобных этому, граф Мослой
Нельзя сказать, что посол через свою агентуру не пытался подобраться к княгине Багратион поближе и собрать о ней более достоверную информацию. Но стандартный прием с подкупом слуг не сработал. То ли Екатерина Павловна держала в услужении людей особых моральных качеств. То ли относилась к ним не по-барски, а по-человечески. То ли французы, известные страстью к экономии, предложили им сумму, явно недостаточную. Даже горничная Надин Дамьен, уроженка Руана в Нормандии, со скандалом выгнала вон бойкого молодого человека, якобы земляка, предлагавшего ей дополнительный заработок.
Княгиня Багратион продолжала пользоваться повышенным вниманием здешнего общества. В Вене с удовольствием судачили об ее ультрамодных нарядах и умопомрачительных шляпках. Огромные собольи и песцовые шубы, привезенные из России, служили предметом всеобщей зависти. За роскошный выезд, состоящий из двух пар орловских рысаков редкой соловой [7] масти, брат императора Франца Первого предлагал ей двадцать тысяч дукатов, но княгиня от таковой сделки отказалась. На ее вечера, посвященные истории итальянской оперы, которую она отлично знала благодаря образованию, полученному в доме отца, съезжались и знатные меломаны, и знаменитые музыканты вроде местного корифея — шестидесятилетнего композитора Антонио Сальери.
7
Соловый — золотисто-желтый.
Конечно, Екатерина Павловна трудилась на благо своей страны и против Корсиканца не одна. Французы полагали, будто она входит в группу под руководством графа Разумовского. Бывшего посла России в Австрии они неоднократно пытались спровадить обратно на родину и писали кляузы на него в австрийское Министерство иностранных дел. Министр Клеменс-Венцеслав-Лотар Миттерних неизменно отвечал Луи-Гильому Отто, графу Мослою, что у правительства нет ни малейшей возможности лишить вида на жительство в Вене частное лицо, сделавшее столь значительный и безвозмездный вклад в благоустройство города.
Что оставалось французскому послу?
Граф Мослой большую часть своей дипломатической карьеры провел в стране, далекой от хитросплетений европейской политики — в Соединенных Штатах Америки. Он дружил с основателями молодого государства Джорджем Вашингтоном и Томасом Джеферсоном. Эта дружба сделала его пребывание там весьма приятным, но напрочь лишила опыта поведения при международных конфликтах.
Вернувшись на родину, охваченную революцией, в 1792 году Луи-Гильом Отто примкнул к жирондистам, и когда они лишились власти, чуть не попал на гильотину. Пламенный республиканец он тем не менее радостно приветствовал Наполеона.
Император оценил его усердие и назначил послом в Вену. Титул графа Мослоя Отто получил совсем недавно, за устройство брака Бонапарта и эрцгерцогини Марии-Луизы. Но выступать в роли свата и бороться с российской разведкой на территории третьей страны — вещи совершенно разные.
Луи-Гильом аккуратно подшивал в папку вежливые австрийские отписки и без конца строчил жалобы в Париж, рассказывая, как сильно ему мешают здесь работать всякие зловредные персонажи вроде Разумовского и княгини Багратион. Андрея Кирилловича в рапортах он прямо называл «начальником партии, интригующей против Франции».