Тайна герцога
Шрифт:
Лодка между тем быстро направилась по Фонтанной к Невскому. Там князь Шагалов выскочил на берег и без церемонии остановил первую попавшуюся карету.
Из последней послышался грубый голос:
— Ну, что там еще? Кто смеет останавливать?..
— Я — князь Шагалов, — проговорил князь, подходя к двери.
— Ну, а я, — послышалось из кареты, — барон Цапф фон Цапфгаузен… Что вам еще нужно от меня?.. Мы еще будем иметь время свести с вами наши счеты!
Барон счел все-таки приличным случаю вспомнить нанесенную ему князем обиду в виде приклейки к седлу.
— Прошу
Барон был, по-видимому, и рад, и вместе с тем польщен таким оборотом дела; он поспешно выскочил из кареты и проговорил:
— В таком случае мой экипаж к вашим услугам, если он необходим для того, чтобы помочь женщине.
— Пойдемте сюда! — сказал Шагалов и повел барона к лодке.
Когда они подходили, то Жемчугов узнал барона Цапфа и сказал сидевшему с ним в лодке Синицыну:
— Шагалов ведет сюда барона Цапфа!.. Ты отправляйся с ними, а я останусь в лодке. Лучше было бы, если бы он меня не заметил…
Князь с Цапфом подошли, и Синицын нарочно засуетился.
Барон, увидев девушку в обмороке, весь увлекся тем, чтобы помочь ей, и Митька мог рассчитывать, что он не узнал его впопыхах и в темноте.
Барон, князь и Синицын донесли молодую девушку до кареты, и, когда положили ее туда, барон проговорил по-немецки:
— Да, она красива!.. Но куда же мы теперь повезем ее, если дом, где она жила, сгорел?
Пока они шли, князь успел объяснить ему, в чем было дело.
— Да я не знаю, — предложил Шагалов, — все ведь мы живем на холостом положении!.. Пожалуй, лучше всего, не отвезти ли ее к пани Ставрошевской — кстати, она ближе всего живет здесь — и попросить у нее гостеприимства, впредь пока барышня не очнется и не скажет, куда она может отправиться?..
— Ну да, конечно, к пани Марии, — сейчас же одобрил Цапф фон Цапфгаузен и велел карете шагом ехать к госпоже Ставрошевской.
XXV. НЕОЖИДАННОСТЬ
Дом пани Ставрошевской был не освещен, и в нем не было заметно никакого движения, когда на его двор въехала карета барона в сопровождении трех молодых людей. Выбежавший слуга сказал, что барыня больна и никого не принимает. Но Шагалов и барон послали его доложить, объяснив подробно случай, который привел их сюда.
Тогда сейчас же в окнах показался свет, выбежали гайдуки, заторопились, засуетились и сказали, что «барыня просят».
Барон, Синицын и князь Шагалов взяли на руки привезенную ими девушку и внесли ее в большую гостиную нижнего этажа, где положили на диван.
Пани Ставрошевская выбежала к ним в кружевном пеньюаре и взволнованно заговорила:
— Ах, какой случай!.. Представьте себе, я была нездорова, даже совсем больна, и вдруг мне докладывают…
Но тут она увидала лежавшую на диване девушку и вдруг с ней произошло что-то невероятное. Она пошатнулась, схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть, потом метнулась
— Откуда вы достали ее?..
— Вы знаете ее? — спросил князь Шагалов.
— Нет… нет… ничего!.. — заторопилась пани Мария. — Но что с нею? Отчего она не двигается?..
— Она имеет обморок! — сказал Цапф фон Цапфгаузен.
— Тогда надо помочь ей скорее! — засуетилась Ставрошевская. — Скорее спирта… холодной воды… Князь, пошлите за доктором… или нет!.. Сами поезжайте… Барон, а вы отправляйтесь в аптеку и возьмите там какие нужно лекарства… А вы, Синицын, ради Бога, похлопочите в полиции, чтобы мне не ответить в случае, если что-либо произойдет с нею у меня в доме… Отправляйтесь же, господа, скорее, а я пока приму без вас все меры!..
Все трое поспешили исполнить распоряжения пани, а она, оставшись одна с девушкой, стала быстро распускать ее шнуровку.
Нервность и напряженность, с которой она делала это, показывали, что ее поспешность происходила не только из желания помочь, но, видимо, у нее были и свои личные расчеты. Если бы был тут в комнате еще кто-нибудь, он мог бы услышать, как пани Ставрошевская произнесла довольно внятно:
— Наконец-то попалась ты мне в руки!
Она, уверенная в каждом своем движении, распустила шнуровку, раскрыла лиф и сняла с шеи девушки круглую золотую пластинку, висевшую у нее на теле на золотой цепочке. Затем она быстрым усилием разорвала эту цепочку и, схватив ее, стала рассматривать золотую пластинку, о существовании которой, видимо, знала заранее, так как, очевидно, искала именно ее на груди у девушки.
На этой пластинке были начертаны два треугольника с еврейскими буквами вокруг, а на оборотной стороне — такие же буквы и знаки. Это был один из тех талисманов, в которые еще верили в восемнадцатом веке и придавали их силе и влиянию большое значение. Иногда, чтобы достать такой талисман, шли на преступление.
Разглядев пластинку и убедившись, что она — та самая, которую она искала (да другой и быть не могло), пани Мария почувствовала прилив необычайной радости и, буквально дрожа от этой радости, побежала к себе в спальню и там спрятала талисман в секретный ящик стоявшего в углу старинного бюро. Однако только что спрятав, она снова отперла ящик, достала оттуда талисман и начала снова рассматривать его.
Вследствие этого, когда князь Шагалов привез доктора, сделав это скорее, чем можно было ожидать, пани Мария была еще у себя в спальне, а девушка по-прежнему недвижно лежала на диване в гостиной.
XXVI. ЖЕМЧУГОВ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕТ
Ставрошевская, когда приехал доктор, выбежала, якобы очень сильно взволнованная, стала охать и ахать и говорить, что она сделала все, что было можно и что было в ее средствах, чтобы привести девушку в чувство, но что это оказалось невозможным. Распущенная шнуровка и открытый лиф продолжавшей лежать без сознания девушки как бы подтверждали ее слова.