Тайна горы Муг

Зотов Олег Константинович

— Не будем тратить времени на рассуждения, — предложил врачеватель, — надо искать соленую воду для верблюдов. А если ее здесь нет, то двинемся вперед, поищем ее в тех зарослях саксаула. — И он стал пристально вглядываться в темную полосу, которая виднелась на горизонте.

Проводники тотчас же стали копать песок. Аспанзат вместе с другими помогал им. Только Тургак и молодой купец не стали заниматься этим делом, они о чем-то спорили. До Аспанзата донеслись слова о том, что проводники — бездельники и что их надо заменить в Гургандже.

Уже стало припекать, верблюды жалобно

стонали, а напоить их было нечем. Не докопались даже до влажного песка, который показал бы проводникам, что где-то глубоко под землей есть вода. Аспанзат молча копал и каждый раз, когда слышал стоны верблюдов, поворачивал голову и видел их громадные печальные глаза, устремленные на людей. С каким терпением верблюды ждали воды и как покорно опустились на песок, когда их стали навьючивать, чтобы продолжать путь!

Врачеватель был прав, когда говорил, что впереди виден саксаул. Но прошло много часов, прежде чем они добрались до кустов и снова устроили привал.

День был томительно тяжелый. Впервые караван шел так медленно, и впервые люди не имели воды.

Когда перевалило за полдень, Аспанзат почувствовал, как пересохло у него в горле и как жжет что-то в груди. Он старался не думать о воде, а в голову лезли одни и те же мысли — все было связано с водой. Как хорошо купаться на закате, после утомительного дня! Как журчит чистый и прозрачный арык и как весело поют весной ручьи, сбегающие с гор!

Но что это такое впереди? Река? О чудо! Это река! Да, да, настоящая река! Он видит, как плещутся волны. Кажется, даже повеяло свежим ветерком. Аспанзат смотрит вперед до боли в глазах, но сомнения нет. На берегу реки зеленеют кусты и деревья. Может быть, это священные ивы с длинными, тонкими ветвями, такими нежными и красивыми, что ими можно любоваться весь день.

— Вода! Вода! — кричит юноша. — Ты видишь, какая большая река впереди?

Проводник смотрит на него мутными, усталыми глазами и спокойно, словно ничего не случилось, отвечает:

— Нет реки!

— Как же нет! Или ты ослеп?

— Тебе кажется… — Проводник устало закрывает глаза. — И со мной так бывало не раз. Мучишься жаждой, и вдруг боги покажут тебе большую реку или озеро. А бывает, что и целый город померещится. Ты спешишь к нему, а впереди нет ничего. Та же пустыня и одни голые пески. Только боги могут так сделать: приблизят к тебе реку или озеро, а потом отодвинут и оставят тебя ни с чем… Все это за грехи, за малые молитвы, — пояснил проводник.

Опечаленный, слушал Аспанзат старою проводника. Значит, нет спасения! Зачем он покинул дом? Зачем отправился в дальние земли? Что еще ждет их за пределами этой страшной пустыни? Если бы Навимах знал, как труден будет путь, он бы никогда не послал его с караваном. А как предостерегал его добрый Махой, как уговаривал хорошенько подумать, прежде чем решиться на это. За что же так жестоки боги! Кто скажет, будет ли удача?

— Не печалься, юноша! — утешил Аспанзата проводник. — Посмотри, спутники твои не теряют надежды. Почему же ты так опечален? Где же твое мужество: В пути всякое бывает. Потерпи!

Юноша посмотрел на своих спутников, идущих впереди каравана, на спокойного

и уверенного Тургака, и ему стало стыдно за свои мысли. Вот старый, бывалый человек спокоен, на лице его не видно ни страха, ни сомнения. За ним длинной цепью протянулся караван верблюдов. Каждый имеет хозяина, старые и молодые, — все во власти пустыни. Всем тяжко, но люди терпеливы! Плохо пришлось бы им, если бы они потеряли надежду.

Но вот и заросли саксаула. Солнце садилось за песчаные барханы. Когда развьючили верблюдов, Тургак велел взять глиняные чаши и каждому дал понемногу воды. Все повеселели и принялись за ужин. Ах, какой вкусной показалась Аспанзату вода! Но если бы еще одну чашу…

Ночью Аспанзат проснулся от жажды. Было прохладно, и он с жадностью вдыхал свежий ночной воздух. Юноша поднялся. Все спят. Но что там делает молодой купец? Почему он сидит? Не бурдюк ли у него в руках? Кажется, слышен плеск воды. Аспанзат замер от удивления. Откуда?

А купец тем временем выпил полную чашу, наполнил другую и быстро завернул бурдюк в свой ватный халат. Юноша подскочил к нему, схватил его за плечи и крепко встряхнул:

— Ты украл бурдюк? Бесчестный человек!

— Молчи! — зашептал испуганно купец. — Садись, я дам тебе попить. Послушай меня!..

— Я всех разбужу! — кричал Аспанзат. — Мне не нужна твоя вода, отдай ее всем!

— Молчи! — взмолился купец. — Прошлой ночью, когда завыли шакалы, я проснулся и увидел, как звери разрывают бурдюки. Я схватил палку и бросил в них. Они убежали и оставили мне два бурдюка. Разве это не моя добыча? Почему я должен умирать от жажды?

— Ты бесчестный человек! Ты забыл закон пустыни! Тебе этого не простят.

— Знаешь, юноша, — предложил купец, — я сделаю для тебя благо. Собери-ка скорее своих верблюдов, и мы вернемся в ближайшее селение. Я помогу тебе потом добраться до Румийской земли. А с ними ты пропадешь… Собирайся скорее в дорогу!

Аспанзат с ненавистью смотрел в круглые, выпуклые глаза купца, на его зеленое, худое лицо с длинным носом. Ему казалось, что перед ним хищная птица.

— Эй, люди, проснитесь! — закричал Аспанзат. — Проснитесь, люди!..

Купец кинулся на юношу, как рысь, и стал его душить. В это время поднялись проводники. Они бросились их разнимать. Проснулся весь лагерь.

— Украл воду! Хотел покинуть караван!.. — Тургак от ярости не мог найти слов. Он велел проводникам отобрать у вора бурдюки с водой и связать ему руки.

— Чем же ты отличаешься от шакалов? — с презрением бросил ему Тургак.

— Он опаснее шакалов! — кричал врачеватель. — Его следует бросить в пустыне! Но мы этого не сделаем, пусть добирается с нами до Гурганджа, а там мы оставим его, с собой не возьмем.

— Что же вы думали! — закричал купец. — Вы думали, что я так глуп, чтобы умереть от жажды? Если уж мне достались бурдюки, значит, боги захотели спасти меня, а вас они прокляли!

— Да они прокляли тебя еще во чреве матери! — рассердился Тургак. — Они отметили тебя таким длинным, хищным носом, чтобы люди знали, с кем они имеют дело! Теперь мы видим, что ты не человек, а помесь хищной птицы и шакала.