Тайна капитана Немо

Клугер Даниэль Мусеевич

Убийца Котовского вышел на свободу через два года, по амнистии в честь десятилетия Октябрьской революции.

Вскоре его самого убил один из старых «котовцев» — некто Григорий Вальдман, уголовник с дореволюционным стажем. Вальдман арестован не был.

«Одесские рассказы» Исаака Бабеля — не единственное художественное произведение, в котором появляется Мишка Япончик. В ряде случаев он носит вымышленные, но очень прозрачные имена: Филипп (Филька-анархист) в знаменитой пьесе Льва Славина «Интервенция» (в фильме Г. Полоки эту роль сыграл Ефим Копелян), Яшка Барончик в советско-болгарском фильме 1967 года по сценарию Константина Исаева «Первый курьер» (в роли Барончика снялся Николай Губенко). Под собственным именем Япончик появился в фильме «Эскадра уходит на

запад» и в оперетте «На рассвете». Интересно, что во всех этих произведениях в отличие от рассказов Бабеля прослеживается связь персонажей с революцией. Правда, по-разному. В «Интервенции» Филька-анархист помогает большевистскому подполью раздобыть оружие (поклон в адрес реального Мишки Япончика), но за большие деньги. Когда же его просят помочь освободить арестованного большевика Мишеля Бродского, которому грозит смертная казнь, Филька отмахивается:

«САНЬКА. Филипп! В эту минуту Мишеля мучают, может быть. Товарища! Революционера! Ты же идейный, Филипп! Ты же за революцию!

ФИЛИПП. Не закручивай мне, девушка! Это тебе не митинг. Плевал я на революцию!»

В «Первом курьере» Яшка Барончик показан с большей симпатией — как человек, помогающий революционерам переправлять в Россию революционную литературу. Он, конечно, бандит и налетчик, но революционеры ему нравятся: «Ей-богу, если б не серьезные дела, пошел бы в революцию!»

Настоящий Мишка Япончик как раз и пошел в революцию. И серьезных дел у него не было. Более серьезных, чем революция и гражданская война. Он был уголовным преступником не в большей степени, чем его друг-враг Григорий Котовский, убийство которого очень напоминало разборку в криминальных кругах, — или погибший при не менее смутных обстоятельствах знаменитый анархист матрос Железняк. Почему же Котовский и Железняк вошли в новейшую мифологию как герои гражданской войны, а Моисей Винницкий — как романтический, обаятельный уголовник, никакого отношения не имевший к борьбе за светлое будущее и справедливое общество? Неизвестно. Видимо, это и есть последняя тайна Мишки Япончика.

Nota bene

Разбойник или грабитель, вор или мошенник — представители этих сомнительных профессий пришли в литературу тысячелетия назад. Не буду сейчас говорить о том, что герои Гомера (тот же Одиссей, например) ничем не отличаются от пиратов. Нет, я имею в виду тех, кого сами современники считали уголовными преступниками. У того же Геродота можно прочесть увлекательнейший рассказ о ловком египетском воре — грабителе пирамид, который будто бы женился на дочери фараона Рамсеса III (в древнегреческом варианте — Рампсинита). Удивительно, что до сих пор никому из современных авторов исторических триллеров не пришло в голову просто-напросто пересказать этот захватывающий сюжет о семейке воров, специализировавшихся на расхищении сокровищ, которые закладывались в гробницы египетских вельмож и фараонов. Ну, я надеюсь, сей пробел скоро будет заполнен. Так вот, Геродот — это V век до нашей эры! Его «История» писалась почти две с половиной тысячи лет назад!

Но если мы зададимся целью найти в литературном произведении первое описание человека, сделавшего целью своей жизни борьбу с преступниками и защиту общества от уголовников, то вряд ли нам удастся найти его у античных или средневековых писателей. Разумеется, в мифах герои (Геракл, Тесей и прочие) боролись с разбойниками (вроде Прокруста и иных мерзавцев). Но представить себе, что для Геракла или Одиссея делом всей жизни становится выслеживание убийц, воров и грабителей, трудновато. И хотя в последнее время появилось множество детективных романов, в которых с таинственными преступниками воюют знаменитые деятели прошлого, читатель прекрасно понимает: романы эти в большой степени всего лишь игра в историю. Они написаны сегодня, с точки зрения сегодняшней морали и в соответствии с сегодняшним уровнем общественного развития.

Многие историки литературы объявляют первым детективным произведением трагедию «Царь Эдип», однако сам Софокл ставил перед собой совсем другую цель. Да что говорить! Мысль о детективном расследованииему вообще не могла прийти в голову.

На Востоке ситуация иная. Детективные рассказы, например,

в средневековом Китае были жанром весьма распространенным и очень популярным (первый сборник детективных сюжетов появился еще в XI веке). Но у нас пока речь идет о европейской культуре.

Тем удивительнее скорость, с которой мифологизировался жанр, появившийся лишь в первой половине XIX века. И Великий сыщик стал одним из излюбленных героев современной мифологии. Но именно в силу относительной молодости жанра (для истории культуры полтора-два века — не возраст!) в основных чертах характера этого героя угадываются черты реальных людей, живших тогда и отразившихся в магическом зеркале литературы.

Акцент Эркюля Пуаро, или Рука Парижа

1. Место действия — Франция

«— Послушать вас, так это очень просто, — улыбнулся я. — Вы напоминаете мне Дюпена у Эдгара Аллана По. Я думал, что такие люди существуют лишь в романах.

Шерлок Холмс встал и принялся раскуривать трубку.

— Вы, конечно, думаете, что, сравнивая меня с Дюпеном, делаете мне комплимент, — заметил он. — А по-моему, ваш Дюпен — очень недалекий малый. Этот прием — сбивать с мыслей своего собеседника какой-нибудь фразой „к случаю“ после пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый показной трюк. У него, несомненно, были кое-какие аналитические способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким, по-видимому, считал его По.

— Вы читали Габорио? — спросил я. — Как по-вашему, Лекок — настоящий сыщик?

Шерлок Холмс иронически хмыкнул.

— Лекок — жалкий сопляк, — сердито сказал он. — У него только и есть, что энергия. От этой книги меня просто тошнит. Подумаешь, какая проблема — установить личность преступника, уже посаженного в тюрьму! Я бы это сделал за двадцать четыре часа. А Лекок копается почти полгода. По этой книге можно учить сыщиков, как не надо работать» [13] .

13

А. Конан Дойл. Этюд в багровых тонах. Перевод Н. Треневой. Здесь и далее произведения о Шерлоке Холмсе цитируются по изд. Артур Конан Дойл. Собрание сочинений в 14 томах. — М.: Терра, Литература, Наташа, 1997.

Вот так небрежно и вполне уничижительно отозвался величайший сыщик всех времен и народов о своих, возможно, менее гениальных, но все-таки предшественниках. Что интересно: доктор Уотсон поинтересовался его мнением о литературных персонажах, плодах фантазии американского и французского писателей. И Холмс высказался о них, во-первых, с горячностью и эмоциональностью, необычных для него, а во-вторых, как о живых людях. Тут, впрочем, ничего неожиданного нет: естественно, персонаж к персонажу отнесется как к живому человеку.

Тем не менее он не отрицает, что именно месье Дюпен и месье Лекок могут считаться его предшественниками. Пусть Холмс посмеивается над ними, пусть раздражается из-за сравнения с этими, как он считает, весьма посредственными и недалекими сыщиками, но он — их преемник. В каком-то смысле — родственник.

Долгое время я воспринимал этот факт как должное, то есть не замечал в нем никакой странности.

Но однажды задумался: как так получилось, что предшественниками Холмса оказались французы? Мало того, если одного из них придумал французский писатель и журналист Эмиль Габорио, то другого — американский романтик Эдгар По. С чего бы это? Почему действие первого в мировой литературе детектива — рассказа «Убийства на улице Морг» — происходит в Париже? Даже если взять за точку отсчета не 1841 год, когда появился первый из трех детективных рассказов Эдгара По, а 1816-й, год появления детективной новеллы Э. Т. А. Гофмана «Мадемуазель де Скюдери», то и в ней местом действия оказывается все тот же Париж. Предположим, Париж в XIX веке был культурной столицей мира, но как и почему он вдруг стал столицей детективной, местом действия первых детективов, причем, заметьте, написанных не французскими писателями?