Тайна Карлоса Кастанеды. Анализ магического знания дона Хуана: теория и практика

Ксендзюк Алексей Петрович

Действие ради результата — это стереотип, выработанный аппаратом эго. Действие без результата — это разрушение стереотипа. Эго вообще является кладезью всех и всяческих шаблонов восприятия и действия, гарантируя неизменность мира и монотонность переживаний. Как пишет Чогьям Трунгпа, "мы пользуемся привычными стереотипами, чтобы изолировать себя и изобразить в лучшем виде". И дальше: "Привычные стереотипы позволяют вам видеть перед собою лишь на три шага вперед. Вы всегда смотрите на землю, никогда не взглянете вверх, на синее небо или горные вершины. Вам не дано улыбнуться при виде тумана, поднимающегося над ледниками. Практически вас приводит в замешательство все, что находится выше головы — там нет для вас ничего интересного." Отбрасывая действие ради плодов и культивируя действие ради действия, мы обретаем неожиданную широту восприятия и начинаем переживать мир в большем объеме. Бескорыстное внимание замечает красоту бытия, возвращая ему первозданную яркость и насыщенность.

Результат

безупречности — это, собственно говоря, анатман, т. е. отсутствие «я», как это состояние именуется в некоторых школах буддизма. Мы проводим последовательную работу по отключению механизмов эго, мы делаем эго все более тонкой и гибкой структурой, мы сокращаем его притязания до нуля и неожиданно открываем, что в самой сердцевине нашего существа, кроме центра восприятия, вообще ничего нет. Буддисты говорят, что находят в себе «пустоту». Это необыкновенное чувство не имеет ничего общего с эмоциональным оцепенением или абсолютным безразличием. Эта «пустота» удивительным образом оказывается более полной, чем наша обычная эгоистическая суета. Полноценное восприятие и яркое переживание буквально врываются в открывшееся пространство. В большей, чем когда-либо, степени мы оказываемся способны чувствовать, и сложный комплекс «чувствований» воина частично описан самим Кастанедой в его поздних книгах. Легкость и подвижность психики дают ни с чем не сравнимое ощущение освобожденности, воспринимаемый мир как бы проясняется, все становится прозрачнее, отчего кажется, будто нас стало больше, и мы проникаем в окружающую Реальность шире и глубже. Все обострено до предела, и явным делается неразделимое чувство обретения и разлуки, полноты и пустоты, единства с потоком жизни и одиночества. Печаль и радость — непременные спутники этого нового состояния. Новая печаль и новая радость, прежде незнакомые, они приходят в жизнь воина, подтверждая значительность пройденного пути, ибо много обретено и много оставлено. Он уже не совсем человек или, можно сказать, он уже слишком человек — в зависимости от того, где мы помещаем точку отсчета.

Все эти странные чувства невыразимы и необъяснимы для тоналя. Он лишь свидетельствует некое превращение, сути которого ему не постичь. В мире нагуаля видящий может воспринимать изменение энергетической формы такого существа. Точка сборки у безупречного воина находится несколько глубже, она лишена жесткой фиксации на поверхности светящегося кокона и собирает воспринимаемые эманации внутри волокнистой массы энергетического света. Столь необычные субъективные переживания связаны, видимо, с расширением зоны перцепции и соответственным изменением в качестве энергообмена между внутренними и внешними эманациями. Преимущества такого положения точки сборки очевидны — отсюда она может с легкостью изменять свою позицию, так как уже не связана привычной фиксацией, вырабатывавшейся на протяжении всей предыдущей жизни.

Такое понимание перцептивного механизма объясняет, наконец, почему безупречность сама по себе может вызывать изменения в режиме восприятия. Удивительный факт! Не используя никаких медитативных приемов, специальных психотехник, следуя только последовательной дисциплине по изменению отношений между личностью и окружающим ее миром, мы спонтанно входим в сферу «магического» видения и открываем для себя состояния, обычно относимые к области парапсихологии. Примеры подобных явлений, прежде необъяснимых, можно найти во множестве известных ситуаций, когда человек в силу религиозных убеждений или жизненных испытаний начинал неосознанно применять элементы безупречности в повседневной жизни.

Итак, обретение безупречности достигается благодаря преодолению эго. Каким образом эго манифестирует себя в наших ежедневных переживаниях? Что наиболее характерно в нашем реагировании на мир отражает природу эго и работу его механизма? Именно это становится предметом выяснения при проведении воином стратегической инвентаризации, о которой мы сказали выше.

Первейшая функция эго — это забота о выживании существа как уникальной психофизиологической и социальной единицы. Знание дона Хуана сообщает нам, что основными плодами такой заботы в психологии индивида оказываются страх и чувство собственной важности. И то и другое вполне способно довести личность до крайнего энергетического истощения, так как почти постоянно имеет почву для своего проявления. Когда мы говорим о страхе, то имеем в виду прежде всего страх смерти. Ниже читатель сможет убедиться в реальных масштабах этого чувства, которое распространяется не только на непосредственную угрозу гибели, но и на значительную область повседневной жизни. Подобным же «айсбергом» является и чувство собственной важности. Те явные всплески, что мы обычно замечаем, — лишь крохотная часть его подлинного присутствия в нас.

Обратной стороной вышеназванных продуктов эго неминуемо оказывается жалость к себе. Как результат эгоистической рефлексии она постоянно настигает нас в случае фрустрации, когда работа эго в области самосохранения подвергается угрозе или не достигает желаемого.

Кроме того, отдельное явление в процессе рефлексии представляет потакание себе (как его называют изобретательные переводчики Кастанеды на русский язык, «индульгирование» — от англ. слова indulge).

Это общая способность человеческой психики искусственно затягивать, продлевать любое переживание, будь то приятное или неприятное. Потакание себе можно назвать своеобразной психической реверберацией, когда испытанное раз чувство благодаря многократному отражению в механизме эго гулким эхом блуждает во внутреннем мире личности, требуя огромного количества психической энергии, которая уходит в пустоту. Каждый из нас прекрасно знает, что такое «индульгировать» или потакать себе. Иногда мы способны удерживать какое-то чувство в себе годами — например, обиду, раздражение или злость. Дон-хуановский воин не может позволить себе такой роскоши. Любое потакание себе в данной дисциплине совершенно исключено как необоснованное и вредное растрачивание сил, необходимых для неуклонного продвижения вперед.

Следующий раздел мы посвятили рассмотрению трех самых серьезных препятствий на пути к безупречности — страху смерти, чувству собственной важности и жалости к себе.

2. Фундамент безупречности: три победы воина

а) Страх смерти

Живя,Будь мертв,Будь совершенно мертв —И делай все, что хочешь,Все будет хорошо.Бунан

Когда речь заходит о страхе смерти, мы нередко сталкиваемся с заявлениями такого рода: "Я смерти не боюсь". Человек, утверждающий подобные вещи, очень часто бывает совершенно искренен и не надо обвинять его в легкомыслии или браваде. Обычно мы имеем дело просто с неточным пониманием сути этого выражения, с представлением о смерти как физическом факте — агонии тела и последующем провале в небытие (во всяком случае, для атеистически воспитанного сознания). Только внимательно рассмотрев всю объемную психологическую подоплеку смерти как явления бытия, мы начинаем понимать, что страх смерти есть один из важнейших детерминаторов человеческого поведения. Будучи фактом для обычного сознания неизбежным, смерть редко становится предметом серьезных раздумий или насущной озабоченности — какой резон страшиться того, что неминуемо произойдет рано или поздно, независимо от нашего отношения и степени нашей осмысленности этого? Так рассуждает почти всякий, и страх смерти совершенно естественным образом уходит в подсознательное, скрывается за целым комплексом защитных механизмов и реакций, уходит так глубоко, что личность искренне погружается в утешительную иллюзию: страх смерти побежден, для меня он больше не существует. У интеллектуалов такое заблуждение приобретает особенно рафинированный вид — познакомившись с идеями объективного идеализма и целым рядом подобных в этом отношении философских доктрин, а иногда восприняв умозрительно религиозные учения, где смерть всегда есть особо важный момент, рассматриваемый с пристальным вниманием, они находят там для себя приемлемые, успокоительные воззрения (творческие натуры, кроме того, могут создать свои собственные) и выстраивают в уме миф о смерти и миф о себе.

Каким же образом происходит разоблачение страха смерти? Во-первых, следует показать, что страх смерти — вовсе не игрушка, а одно из важнейших препятствий на пути духовного знания, а для этого его надо извлечь из подсознательного и раскрыть все многообразие масок, надеваемых этим чувством, когда оно доминирует во внутреннем мире человека. Мы рассмотрим лишь важнейшие деформации страха смерти в сознании человека:

1) Первейшей и наиболее явной маской страха смерти является страх одиночества. Их связь в подсознательном настолько очевидна, что нет нужды останавливаться здесь подробно. Достаточно сказать, что общаясь с себе подобными, мы так или иначе делимся с ними своим внутренним бытием, делая его как бы шире, и радуемся призрачному своему продолжению, отдавая другим часть своей энергии и получая соответственно от них — данный процесс носит обоюдный характер. Особое выражение страх одиночества получает в желании иметь детей, так как здесь обмен энергиями имеет исключительно сильный характер.

2) Привязанность и любовь — непосредственный и логический результат страха одиночества. Встречая личность наиболее подходящую нам в эмоциональном и психологическом плане (особенно в тех случаях, когда поиск был долгим и трудным), человек испытывает чувство чуть ли не экстатическое, — ярче всего это бывает в юности, когда социальные связи не устоялись, а уверенность в своих силах невысока, безудержная благодарность легко превращается в привязанность или дружбу (если личность одного с ним пола), либо в любовь (если личность противоположного пола). С такой точки зрения смерть и любовь действительно тесно связаны друг с другом, и психоанализ, достаточно много раскрывший в этой области, здесь как нигде близок к истине — если оставить в стороне мифические спекуляции вокруг либидо и танатоса.