Тайна кода да Винчи

Голд Гарольд

И говорит Иешуа такие слова к Господу: О, Иисус! Справедлив Гнев Твой и заслужена для грешников кара. Идут сюда человеки, чтобы взять Тебя и вести на суд как разбойника, хоть и явил Ты им великие чудеса. И заслуживают они смерти — за неверие и за веру ложную. Но милосерден Отец Твой и возлюбил род людской выше ангелов. Вспомни, ради одного праведника пощадил бы он Содом и Гоморру, будь же и Ты милосерден к человекам, как и Отец Твой!

И отвечал ему Иисус: Где же один праведник, что защитит род людской от истребления на веки вечные?

Где праведник, что примет чашу сию вместо Меня и не убоится смертной муки во имя Мое?

И сказал ему Иешуа: Благослови мне, Господи, принять чашу сию вместо Тебя. И да простятся людям прегрешения их, ибо не ведают они, что творят. Час сей пробил не для Тебя. Час сей для меня. Вот воля Отца Твоего. Ибо сказано: пробьет час для Сына Человеческого.

И сошед сей же миг Ангел Божий на землю, осенив Сына Божьего Иисуса.

И явился Тот в истинном обличии Своем, с десницей огненной. И коснулся Он ею чела брата Своего и укрепил силы его, говоря: Кончено. Пришел час; вот предается Сын Человеческий в руки грешников. О чем скорбишь ты, брат мой? Возрадуйся. Через тебя обретет род людской спасение свое.

И отвечал Иешуа, восплакав от великой тоски: Доныне ничего не просил Тебя, Господи. Но в сей час прошу: не оставь род мой, жену мою и детей моих Своей милостью и даруй им защиту Свою во все дни, Господи! Ибо останутся они одни, и не смогу я защитить их.

И Иисус отвечал брату своему, Сыну Человеческому: Вот наступает час, и настал уже, что рассеются они по миру, и каждый в свою сторону. И обретут Меня в мире до скончания времен. И будут иметь в мире скорбь; но Я укреплю их, ибо ты просил.

Пришел час твой, Иешуа. Вот идут брать тебя, чтобы вести на смерть. И будут думать, что взяли Меня, и воздадут тебе муку смертную, что предназначена Мне. Ответь же сейчас: по силам ли тебе она? Не дрогнет ли дух твой?

И явил Иисус брату своему то, что будет. И увидел тот крест свой и поношение и ощутил, как разрывается плоть его железными гвоздями.

И возрыдал он тогда и восплакал от великого ужаса и скорби.

И снова спрашивал его Иисус: По силам тебе чаша сия?

И призвав веру свою, снова отвечал Иешуа: Да, Господи.

Тогда явил ему Иисус Ад разверзшийся и такие муки, что ждут брата Его единоутробного, каких никому доселе не довелось терпеть. За все грехи рода людского, за всю злобу, суету и безверие.

И третий раз спрашивал его Иисус: По-прежнему желаешь ты чаши сей?

И третий раз отвечал Иешуа: Да, Господи.

И тогда сказал Иисус: Если до смерти не отречешься от воли своей и не отодвинешь чашу сию — спасется мир людской; и отложу Я Суд Свой до конца времен. Если же скажешь только: Господи, велика власть Твоя, пронеси чашу сию мимо меня, ибо слаб я; мука твоя прекратится, а с нею и род людской. Ибо нет в нем больше праведника и нет Слова Божьего.

И в миг этот дух Иешуа укрепился

и душа его обрела мир.

Теперь стоял он один в саду Гефсиманском, и была на нем одежда брата его, Сына Божьего.

Вышед он к ученикам Его. И приняли те Иешуа — Сына Человеческого, за Иисуса и не распознали подмены.

Иуда же, взяв отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев, приходит туда с фонарями и светильниками и оружием.

Иешуа же зная все, что будет с ним, вышел и сказал им: Кого ищете, братья человеческие?

И отвечали ему: Иисуса из Назарета.

Иешуа говорит им: Это я.

Тогда обступили его ученики.

Но снова просил Иешуа воинов и служителей: Кого ищете?

И снова отвечали они: Иисуса из Назарета.

И сказал Иешуа: Это я, и если меня ищите, оставьте тех, кто со мной, пусть идут. И да сбудется реченное Им — чаша сия для меня одного.

Тогда воины и служители иудейские взяли Иешуа и связали его; ибо не имели сомнения, что он — Иисус из Назарета».

Голос Франчески дрожал. Она закончила чтение.

* * *

Я протер глаза, стыдясь своих чувств, утирая набежавшие слезы. И только сейчас, подняв глаза, увидел перед собой огромную фреску, потрясающую копию, занимающую собой целую стену внутреннего двора.

— «Тайная Вечеря», — прошептал я. — Дик…

Я не верил своим глазам. Один из апостолов держал руку в том самом положении, которое постоянно повторяется в картинах, — устремленный вверх, указующий в небеса палец.

— Что? — Дик посмотрел на меня, словно проснувшись от тяжелого сна.

— Кто этот апостол, показывающий вверх?

— Это апостол Фома. А что? — машинально ответил Дик и тут же спохватился: — Фома! И тут этот знак?! Господи, но о чем же он говорит?… «Мадонна в гроте», «Святая Анна», последняя картина — «Иоанн Креститель». В самых главных картинах… О чем?…

— Он всегда как-то связан с Иоанном Крестителем, — задумчиво сказала Франческа.

— А Иоанн Креститель у Леонардо — это «спрятанный» брат Христа, — продолжил я.

— И Фома — это тоже символ брата, из-за перевода, — подхватил Дик. — Ну, и каков вердикт? О чем предупреждает этот знак?

Мы втроем замерли.

Франческа просмотрела рукописные листы, лежащие у нее на коленях, вынула один из них и прочла:

«И говорит Иешуа такие слова к Господу: О, Иисус! Справедлив Гнев Твой и заслужена для грешников кара. Идут сюда человеки, чтобы взять Тебя и вести на суд как разбойника, хоть и явил Ты им великие чудеса. И заслуживают они смерти — за неверие и за веру ложную. Но милосерден Отец Твой и возлюбил род людской выше ангелов. Вспомни, ради одного праведника пощадил бы он Содом и Гоморру, будь же и Ты милосерден к человекам, как и Отец Твой!