Тайна красного чемодана
Шрифт:
– И могли убедиться в искренности моего расположения к вам, – с апломбом добавил итальянец.
– Хорошее расположение! – усмехнулся я. – Вероятно, благодаря этой самой искренности, вы и предали меня Саргассу.
– Я не предполагал, что вам грозит какая бы то ни было опасность, – искренне произнес он. – Вспомните жердь и мои предостережения. Я дал вам совет бежать после первого выстрела и не думал, что вы будете ожидать второго. Как бы то ни было, я все-таки вас спас.
– Допустим, но для чего? Чтобы сыграть со мной новую шутку? Что означала поданная вам от имени Падди Вельгона
– Это вы узнаете потом, – загадочно произнес он.
– Опять отговорки. Но теперь вы от меня ими не отделаетесь. Вы думаете, я не понимаю, что вы преследуете меня по пятам, как злой дух…
– Меня огорчает ваша неблагодарность.
– Вы употребляете все усилия, чтобы затруднить мои розыски, помешать выполнению моих планов и не дать мне возможности найти убийц господина Монпарно.
– Я? О! как вы несправедливы, мистер Вельгон. Дольчепиано так часто и настойчиво произносил это имя, что я, наконец, не мог сдержать себя.
– Я вовсе не мистер Вельгон, – вырвалось у меня помимо моей воли.
– Напрасно, напрасно, мистер Вельгон, – шутливо произнес мой мучитель. – Теперь уже немного поздно желать сохранить инкогнито.
Я, конечно, не нашел нужным раскрыть ему свои карты.
– Каково бы ни было ваше мнение, я покорнейше прошу не называть меня больше этим именем, – сухо произнес я.
– Как вам будет угодно, – пожал он плечами. – Итак, господин… не знаю, как дальше, вы чрезвычайно несправедливы ко мне.
– Каким это образом?
– Очень просто. Вы должны были заметить, что я не только не мешал вашей работе, но, наоборот, делал все от меня зависящее, чтобы помочь вам осветить дело Монпарно.
– Неужели? – иронически заметил я.
– Разве не я нашел украденные вещи и арестовал вора?
– Это еще не имеет такого большого значения, – возразил я. – Вы отлично знаете, что господина Монпарно убил не Саргасс.
– Поэтому-то я и хочу докончить мою задачу, вернее, вашу задачу, дорогой… господин X! За этим только я и везу вас в Марсель. Я бы никогда не простил себе, если бы арестовал убийцу господина Монпарно не в вашем присутствии.
Его апломб начал производить на меня впечатление.
– Как! вы думаете?.. – начал я недоверчиво.
– Я думаю, что сообщник Саргасса, человек в блузе и сапогах на тонкой подошве, будет сегодня в Марселе. Прочтите еще раз эту телеграмму, мистер Падди, прочтите хорошенько! «А.Б. уехал из Генуи. В понедельник будет в Марселе».
Он торжествующе вертел перед моим лицом уже показанную им мне телеграмму.
Я вдруг почувствовал, как какая-то холодная волна залила мне сердце. А.Б. Марсель. Это были те самые слова, которые я прочел на марках, полученных, по словам госпожи Монпарно, Софи из Италии, что, однако, усиленно отрицала молодая девушка, уверяя меня, что, наоборот, она сама отсылает их в Геную.
Неужели она солгала? Неужели инициалы А. и Б. означали не меня, а совершенно другое лицо?
Но я сейчас же овладел собой. Насмешливая улыбка, с которой смотрел на меня Дольчепиано, вернула меня к действительности.
Сомнений не было. Он лгал и на этот раз, лгал по обыкновению, стараясь отравить мою душу ядом подозрений.
Но его старания были тщетны. Теперь
– Довольно лжи, Карло Дольчепиано! – холодно произнес я. – Вы меня не введете в заблуждение этой телеграммой, сфабрикованной вами самим на основании моих собственных рассказов. Я отлично знаю, кого подразумевают эти инициалы. Мало того, мне известно все содержание письма, написанного на оборотной стороне марок. Все это не имеет никакого отношения к убийству господина Монпарно. Если у вас нет другого основания тащить меня за собой в Марсель, откажитесь от своего намерения, так как я отлично знаю, где находится убийца и кто он. Сообщник Саргасса не кто иной, как вы сами, Карло Дольчепиано, и вас не спасут никакие ухищрения.
Я ожидал, что он выйдет из себя. Но он выслушал меня до конца, не переставая улыбаться. Этот человек действительно был для меня загадкой. Я не мог понять, что таилось за его улыбкой – страх, негодование или просто-напросто насмешка.
– Отвечайте же! – воскликнул я, изведенный его молчанием. – Разве вы не слышали моего обвинения?
– Бросим шутки! – сказал он вдруг серьезным тоном. – В данное время я ничего не могу вам ответить. Вы недостаточно хладнокровны, мистер Вельгон. Благодаря этому вы не можете уяснить себе положение вещей. Если бы вы постарались это сделать, я снял бы с вас эти не совсем удобные игрушки и попросту попросил бы вас иметь терпение и дать мне время доказать вам свою искренность.
– Говорите это другим, а не мне! – раздраженно воскликнул я.
– Вот видите! Поэтому пеняйте на себя. Вы сами виноваты, если я принужден принимать с вами несколько крутые меры. По приезде в Марсель я отвезу вас к одному лицу, которое сразу внушит вам доверие. До тех пор, вместо того, чтобы говорить друг другу дерзости, будем лучше молчать и курить.
Он закурил сигару и погрузился в молчание. Я не нашел нужным что-либо ответить и всю остальную дорогу до Марселя делал вид, что не замечаю его присутствия.
Между тем я начинал все более и более беспокоиться. Главным образом меня тревожил вопрос о Софи. Так или иначе, я должен был вырваться из когтей этого негодяя.
– Если бы я мог его арестовать, – подумал я. – Это хоть отчасти вознаградило бы меня за все мои неудачи и заставило бы моих судей отнестись ко мне с некоторой снисходительностью. Но как это сделать? Я положительно не знал, что придумать.
«Если я закричу, я только испорчу дело, – думал я. – Он оставит меня в руках полиции и сам исчезнет. Таким образом, мое положение еще ухудшится».
Тем не менее другого средства не было. Между тем наш поезд уже подходил к Марселю.
Кондуктор открыл дверь нашего купе.
«Что он теперь предпримет? – думал я, искоса поглядывая на Дольчепиано. – Может быть, он в такой же нерешительности, как и я».
Открыв дверь, кондуктор хотел пройти дальше, но мой спутник вернул его назад.
– Позовите мне, пожалуйста, жандарма или полицейского агента, – сказал он ему.
Прошло несколько секунд. Я терпеливо ожидал, чтобы он попросил меня следовать за ним. Но Дольчепиано продолжал стоять в дверях купе, спокойно насвистывая какую-то мелодию.