Тайна крови

Романова Екатерина Ивановна

— В заднем кармане, — все еще хриплым от наслаждения голосом произнес он.

— Что?

Я не поняла, о чем он говорил. Наверное, я до конца не понимала даже, где сейчас нахожусь и что делаю. На щеках оказались сырые дорожки от слез, губы дрожали, коленки ослабли, а внизу живота по-прежнему томительно сладко пульсировало.

— В заднем кармане, — он потянулся к моим губам, но я отвернулась и перевела взгляд за окно. — Все, что там есть — твое. Заработала.

Слова подействовали похлеще ведра ледяной воды. Заработала? Я не какая-то там шлюха! И сделала то,

что сделала вовсе не ради денег! Это не он меня поимел, это я его поимела!

Пощечина в тишине вип-ложи прозвучала неожиданно звонко. Я вскочила и поправила подол, принялась собирать с пола шпильки, просто, чтобы не смотреть в сторону этой падали. Заработала! Ну ты и сволочь, Хартман!

Разумеется, вслух я этого говорить не стала — не только слов жалко тратить, но с него станется и за пощечину в заточение упечь. Оскорбление правящего и все такое.

— Интересная ты женщина, Флер. У нас же был уговор.

— В задницу себе засунь такой уговор, — быстро закрутила култышку, заколола шпильками и повернулась. Он медленно извлек из бумажника купюры и протянул мне.

— Возьми. Приказ великородного.

Скотина! Приказу великородного нельзя не подчиниться. Не подчиниться нельзя, но можно обойти хитростью.

Ухватилась за купюры, но фетрой мягко взял меня за запястье, притянул к себе и поцеловал в ладонь. Бережно так и нежно, что совершенно не вязалось с грубыми словами и оскорблениями. Дать деньги за секс, как какой-то шалаве. И какая разница, что мы штанов не снимали? Это ничего не меняет.

— Возьми деньги, — уже мягче попросил он.

Взяла анники и под стремительно темнеющим взглядом порвала на мелкие кусочки. Всегда мечтала посмотреть на денежный салют. Не думала, что испытаю от него такое удовольствие!

Я не настолько нуждаюсь в деньгах, чтобы продавать свою честь. Но ему это знать вовсе не обязательно. Отчаянно захотелось отплатить обидой за обиду. Произнесла, когда последний клочок темно-синей бумаги коснулся пола:

— Я сделала это не ради твоих денег, — выделила слово «твоих», насладившись тем, как он от злости скрежетнул зубами. — Только представь себе строчку в резюме: довела правящего до оргазма, не снимая трусов. Ты породил монстра, Хартман!

Это казалось мне очень хорошей шуткой. Мгновенье назад. До того, как оказалась прижата к дивану сильным телом, буквально чувствуя, как от мужчины исходят волны злости:

— Ты уволена, — прорычал он прямо в мои губы и наверняка бы впился в них, не отвернись я вовремя. Так и есть. То ли поцелуй, то ли укус пришелся в шею, вызвав острую волну дрожи по всему телу. Что ж за магия такая? Он буквально подавляет мою волю к сопротивлению!

— Великолепно! Тогда я пойду к другим клиентам. Ты у меня, знаешь ли, не единственный!

— Все еще так думаешь? — нагло выдохнул он и развернул мое лицо к себе, удерживая одной рукой.

— Восхитительная самонадеянность! Заставь меня своей искрой и восхищайся собственной обалдительности после этого!

— Ты сама этого попросишь. Без моей искры, — едва касаясь моих плотно сжатых губ своими, прошептал он.

Чего именно попрошу

не уточнялось, но конкретно в этот момент очень хотелось попросить его слезть с меня. Точнее, жутко хотелось, чтобы он в меня влез, по-настоящему, и я чтобы в сознании была. Точнее, сначала в сознании, а под конец уже где-нибудь на грани яви и забытья. Я едва удерживала себя от постыдного разведения бедер. Силен, аркх плешивый! Или это вовсе не магия, а проснувшаяся во мне нимфоманка? Плевать! Кто бы это ни был. В руках я себя держать умею.

— Слезь с меня!

— Меня все устраивает, — нагло улыбнулся он, вжавшись в меня бедрами. То ли я пыталась его оттолкнуть, то ли гладила — не разберешь. Закусила губу, придумывая, как же избавиться от этой глыбы.

— У меня парень есть!

— Тот, что с блондинистой дохлогрызкой? — он коснулся моего носа губами и подмигнул. Я дернулась, чем доставила нам двоим скорее удовольствие, чем неудобство. Поразительная память на детали!

— Другой.

— Быстро нашла замену. Он настолько плох в постели?

— Что ты. Он в ней как бог!

— Приводи его завтра на ужин, — выдало Ползучее Великородие, продолжая на мне возлежать.

Ох, чувствую, я об этом еще пожалею:

— Не могу. Завтра у нас свидание. В Рэдкайле. Так что никак, извини.

Не придет же он в ресторан, чтобы мое свидание сорвать? Это просто смешно! Хотя, судя по хмурому взгляду…

— Хорошо.

И столько за этим словом всего, что даже жутко стало. Вот просто так хорошо и все? За этим хорошо явно ничего хорошего!

Фетрой спокойно поднялся и, поправив ворот рубашки, подал мне руку. Оттолкнула протянутую ладонь, скатилась с дивана и одернула подол обтягивающего платья, забравшийся разве что не под грудь.

— Я свободна?

— Переодевайся. Жду тебя через пять минут.

— Да что ты? Не состарься в ожидании!

Он шагнул ко мне, медленно, как аркх подбирается к ничего не подозревающей жертве, я по телепатовизору этот кошмар видела, и остановился в паре сантиметров от моего лица. Решимости и дерзости как-то резко поубавилось, но не отступать же теперь. Он меня и пальцем не коснулся, а то ли холод, то ли жар, то ли все вместе взятое пронеслось по телу, которое отчетливо помнило каждое страстное прикосновение чутких пальцев Хартмана.

— Мне нравится твоя дерзость. Но не забывай, кто перед тобой.

— Забудешь тут, — выдохнула, ткнув пальчиком в его гарцанную грудь. А твердая! Не удержалась и ткнула еще раз, вызвав ироничный взгляд.

— Пять минут, — тихо повторил он, уже не нагоняя жути.

— А то что? Как в древние времена? Дубинкой по голове, на плечо и в пещеру? Мы на пороге пятого тысячелетия! У нас свободное общество и с тобой я никуда не пойду, потому что не хочу.

— Кажется, Танар достигнет совершеннолетия только через пять лет, — фетрой сделал вид, словно задумался, рассуждая вслух, но мне-то был ясен непрозрачный намек. С этого пустынного мертвоеда станется натравить на меня опеку, а та живо отберет опекунские права, если узнает, что Тан не только с уроков сбегает, но и из дома тоже.