Тайна куртизанки

Борн Джоанна

Сулье много лет был ее защитником и учителем. Она взяла его за руку и посмотрела на него.

— Те секреты, которые ты собирала для меня… носила туда-обратно в свое красивой головке… Все они в руках британцев, да? — Она кивнула. — Ты была двойным агентом, даже будучи ребенком?

Притвориться, что она лгала ему всю жизнь, что играла роль для Вобана, Рене и Франсуазы… Есть ложь, которую невозможно произнести.

— Я понимаю. Люсиль тебе не сказала.

— Анник всегда была нашей, — ответил Грей. — У меня есть донесения, которые она писала

до того, как научилась говорить.

— Без сомнения, писала, но я не думаю, что Лисенок посылала их вам. Нет. Давайте оставим это. Видит Бог, я не жажду ее крови. Я все еще думаю о возможности защитить ее. — Она могла только молчать. Изобретательность Сулье безгранична. — Увы, Анник, мы не очень хорошо обращались с тобой, да? Вобан делает тебя ослом для своего безумного груза. Леблан угрожает тебе ножами и пистолетами. Я был далеко и не нашел тебя вовремя. Ты бежала к людям своей матери вместо меня, и я потерял тебя навсегда. Леблана нужно убить, и не один раз. Я попытаюсь. А Пьер, твой отец?

— Наш, — сказал Грей.

— Черт возьми, это не должно стать известным. Пьер Лалюмьер — одна из жертв революции. Человек страстных идеалов. Если бы он не умер таким молодым, возможно, было бы меньше кровопролития в то время, которое мы все хотим забыть. Не говорите мне, Грей, что он был англичанином.

— Боюсь, что так.

— Никогда бы не поверил. Такой просвещенный ум. Теперь вы скажете, что Вольтер и Расин окончили ваш Оксфорд. Не говорите. Я не хочу знать. Жизнь полна разочарований. — Сулье понизил голос. — Признаюсь только между нами: я не жалею, что Вобан преуспел в своей последней глупости. У Наполеона появился вкус к грандиозным играм, к чему следовало отбить охоту. Нашему первому консулу не везет на море. Забирайте ее и уходите, Грей. Она ваш агент и неприкосновенна. Она сведет вас с ума.

— Я отдаю вам Леблана, аккуратно избавьтесь от него. Мы квиты.

— Напротив. Я недоволен таким поворотом событий. Я потерял великолепного молодого агента, изобретательного, одаренного, а теперь еще должен заменить главу подразделения центральной Франции, хотя он был фурункулом на теле и слишком глупым для своей должности. Я получил единственную компенсацию. Мне уже не придется развращать мою девочку, чего я очень не хотел.

— А смертный приговор Фуше?

Сулье отмахнулся:

— Можете считать его аннулированным. Он должен был прекратить утечку секретов. Теперь для этого слишком поздно.

— Хорошо. Тогда я отменяю свои, — ответил Грей.

— Мы не убиваем агентов друг друга, вы и я. — Сулье встал, тяжело опираясь на трость. — Слишком много крови на шахматной доске Игры. Мы уже не отличаемся от жестоких военных, которые усеяли поля Европы телами несчастных молодых людей. Анник, поцелуй меня и уходи. Наши отношения стали настолько запутанными, что даже француз не может их распутать. Позаботься о том, чтобы нам больше не встретиться, раз мы теперь враги.

— Я постараюсь вас остерегаться, Сулье. — Она поцеловала его в щеку, как делала уже тысячу

раз. — Я буду по вам скучать.

— Иди с Богом. Он сейчас не моден в Париже, но в свое время, несомненно, вернется. — Он вздохнул. — Пожалуй, я еще раз подумаю обо всем этом и выпью бокал вина перед тем, как лечь спать.

Глава 39

Карета, принадлежавшая британской разведке, ждала их перед очаровательным городским домом Сулье.

— Я не знаю, как себя чувствую. — Анник сидела рядом с Греем. В этот момент ей было не важно, куда они ехали. — Странно, что Леблан уже не пытается меня убить.

На переднем сиденье лежал сверток с черной шерстяной одеждой. Когда Грей развернул его, это оказался длинный шерстяной плащ, какие носят сельские женщины. Он заботливо укутал ее, и лишь теперь она заметила, что до сих пор дрожит.

— Я дрожу, как заварной крем. Я совершенно бесхарактерная.

— Я не виню тебя. Этот человек — холодный, расчетливый ублюдок.

— Не возражаю, чтобы Фуше убил его. Отличная мысль.

— Я имел в виду Сулье, — сухо ответил Грей.

— Сулье? Но ведь он предстанет перед Фуше и будет рассказывать ему сказки, чтобы спасти мне жизнь. Он рискует своей карьерой и, возможно, собственной жизнью. Вы не должны винить его за то, что он со мной не деликатен. С агентами не деликатничают.

— Но и не сводничают. Это первое, чему нас учат в разведшколе. Не спорь. Возьми. — Грей протянул ей маленький тяжелый мешочек, и, открыв его, она сунула туда руку.

— Здесь куча денег. — На ощупь Анник не могла определить достоинство английских монет, но их было много.

— Не хочу, чтобы ты потерялась на улицах без гроша в кармане. Еще в ящике стола у меня лежат три фунта и шесть пенсов. Когда-нибудь я их верну тебе.

— А-а, это. Я украла их у Анри, если помните, так что я не знаю, мои они или нет. С деньгами всегда трудно определить.

— Неужели? — Он дважды стукнул рукой по крыше. — Если не возражаешь, мы здесь выйдем.

Карета остановилась.

— Вы меня отпускаете?

— Конечно. — Он спрыгнул, не касаясь ступеньки, потом взял Анник за талию и поставил, на землю.

Это была тихая, респектабельная улица с рядом богатых домов, темных и молчаливых перед рассветом. Даже кошки еще спали. В тишине слышалось только дыхание лошадей и металлическое щелканье копыт. Если Грея и сопровождали его люди, они были незаметны.

— Вы позволяете мне уйти с планами Альбиона в моей голове. — Ее не впервые ставило в тупик поведение Грея. — Как вы понимаете, я не возражаю, но это выглядит непоследовательным.

— Главное, французы теперь думают, что планы у нас, остальное уже вряд ли имеет значение. Это должно их остановить, и весной они не окажутся на пороге нашего дома.

Закрыв дверцу, он стукнул по боку кареты, и та укатила. Пока Грей надевал плащ ей на плечи и завязывал его у шеи, Анник слушала удаляющийся грохот колес по булыжникам.