Тайна леди Одли
Шрифт:
Он рассказал, как исчез Джордж Толбойз, рассказал о собственных волнениях и страхах, и лишь богу известно, с какой неохотой решился он на полное, исчерпывающее признание.
Доктор Мосгрейв внимательно слушал Роберта Одли, и по его лицу невозможно было угадать, к какому решению он придет. Когда Роберт закончил, доктор встал и снова взглянул на часы.
— Я могу уделить вам еще двадцать минут, не более. Мне бы хотелось осмотреть леди. Итак, вы говорите, ее мать скончалась в доме для душевнобольных?
— Да, именно там. Вы хотите осмотреть леди Одли один на один, без свидетелей?
— Да, один на
Роберт вызвал звонком горничную миледи, и она проводила, доктора в будуар леди Одли.
Элвин Мосгрейв вернулся в библиотеку через десять минут.
— Я поговорил с леди, — сказал он, — и мы прекрасно поняли друг друга. У нее душевная болезнь в скрытой форме. Болезнь эта может не проявиться никогда, а может обнаружить себя один-два раза в жизни в виде приобретенного слабоумия, причем в наиболее острой форме. Приступ длится весьма непродолжительное время и возникает только при условии экстремального психического воздействия. Леди — отнюдь не душевнобольная, но в крови ее содержится наследственная порча. Вот почему в этой женщине причудливо совмещается коварство безумца с расчетливостью нормального человека. Вы спросите, что все это значит? Мистер Одли, — эта женщина опасна!
Доктор Мосгрейв несколько раз прошелся взад-вперед по комнате, а потом снова заговорил:
— Я не стану укреплять вас в ваших подозрениях, и опровергать их я тоже не стану. Но вот что я вам скажу: мистер Джордж Толбойз исчез, но бесспорных доказательств его смерти у вас нет. Если же они у вас будут, вы все равно ничего не сможете предпринять против этой женщины: ссылки на то, что у нее была веская причина избавиться от своего первого мужа, вам ничего не дадут. Поверьте, ни один суд присяжных не вынесет ей на этом основании обвинительного вердикта.
— Больше всего, сэр, — торопливо перебил доктора Роберт Одли, — я боюсь огласки этого дела и связанного с ним бесчестья для всей нашей фамилии.
— Прекрасно понимаю ваше состояние, мистер Одли, — холодно заметил доктор, — но вы не вправе ожидать, что я помогу вам скрыть наихудшее из преступлений, совершаемых против общества. Если бы я был убежден, что убийство совершила именно эта женщина, я не стал бы укрывать ее от правосудия, будь при этом поставлена на карту честь даже ста наиблагороднейших фамилий! Но я в этом не убежден, и потому сделаю все возможное, чтобы помочь вам.
Роберт Одли порывисто схватил доктора за руку.
— Когда дела мои пойдут в гору, я отблагодарю вас по достоинству, — с чувством сказал он. — Я отблагодарю вас и за дядюшку, и за самого себя!
— У меня осталось только пять минут, а мне еще нужно написать письмо, — сказал доктор Мосгрейв с доброй усмешкой, растроганный горячностью молодого человека.
Он сел за стол, обмакнул перо в чернила и принялся быстро писать.
Прошло минут семь. За это время он заполнил три страницы, затем, отложив перо, сложил письмо и, вложив его в конверт, незапечатанным протянул Роберту.
Адрес на конверте был следующий:
«Месье Валь, Вильбрюмьез, Бельгия».
Роберт Одли с сомнением взглянул на адрес, потом на доктора, который в эту минуту надевал перчатки с такой серьезностью, словно в его жизни не было более благородной цели, нежели натянуть их так, чтобы они не оскорбили мир ни единой лишней морщинкой.
— Это
Роберт Одли хотел было вновь выразить доктору свою благодарность, но Элвин Мосгрейв не дал ему сказать ни слова.
— С той минуты, как леди Одли переступит порог этого заведения, — продолжал он, — с прежней ее жизнью будет покончено навсегда. Сколько бы тайн у нее ни было, они все останутся при ней. Сколько бы преступлений она ни совершила, она не совершит более ни одного. Выройте могилу на ближайшем кладбище и похороните ее заживо — вы и тогда не укроете ее от мира надежней, чем лечебница моего друга. Как физиолог и как честный человек, я утверждаю: удалив от мира и людей такую женщину, вы окажете обществу самую большую услугу, ибо если женщину, которую я осмотрел десять минут назад, можно отпустить на свободу, то вся моя физиология не стоит и ломаного гроша. Если бы эта женщина была способна вцепиться мне в горло и задушить своими маленькими ручками, когда я беседовал с ней, будьте уверены, она бы сделала это, не моргнув глазом!
— Она поняла, кто вы и зачем пришли?
— Да, конечно. Она сказала: «Вы полагаете, я безумна, как и моя матушка, и пришли осмотреть меня. Ну что ж, вот она я, вся перед вами: попробуйте обнаружить порчу в моей крови!» До свиданья, мистер Одли, — торопливо прибавил доктор. — Мое время истекло десять минут назад, а мне еще нужно успеть на ближайший поезд!
38
ПОХОРОНЕННАЯ ЗАЖИВО
Роберт Одли сидел в библиотеке, смотрел на письмо доктора Мосгрейва и обдумывал, что ему предпринять дальше.
Когда-то молодой адвокат взял на себя роль разоблачителя порочной женщины.
Потом он стал ее судьей.
Теперь — тюремщиком.
И пока он не доставит письмо по назначению, пока лично не договорится обо всем с бельгийским доктором, до той поры он не снимет с себя тяжкое бремя и не выполнит возложенный на себя долг.
Он написал несколько строк миледи, сообщив ей, что собирается увезти ее из Одли-Корт в такое место, откуда она вряд ли сможет вернуться, и предложил ей, не теряя времени, готовиться к отъезду. Он сообщил ей, что в дорогу они отправятся нынче же вечером.
Мисс Сьюзен Мартин, горничная миледи, сочла невозможным упаковать чемоданы в такой спешке, и миледи решила помочь ей в этом.
Складывая и раскладывая шелковые и бархатные платья, собирая драгоценности и безделушки, она пришла в радостное возбуждение. У нее не отнимут ее сокровища — это главное. Ее собираются отправить в изгнание? Не беда: где бы она ни очутилась, она — при ее-то красоте! — везде будет хоть маленькой, но королевой, везде соберет толпу вассалов и верных рыцарей.
Горничная, медлительная и томная особа, махнула на все рукой, но миледи действовала решительно и неутомимо, и в шесть часов вечера отослала горничную к Роберту Одли, велев передать ему, что она готова тронуться в путь в любую минуту.