Тайна ледяной пещеры. Хранитель солнц
Шрифт:
– Пока всё. Вечером дам побольше.
Желудок недовольно буркнул, но сильно ругаться не стал. И, уже уплывая в сон, Вадим почувствовал, как маленькие ручки заботливо укрывают его одеялом и поправляют под головой подушку.
В следующий раз он проснулся от того, что яркое солнце, залившее комнату, пригрело его так, что ему стало жарко. Одеяло сразу показалось слишком тёплым и тяжёлым, и он, коротко застонав, стал выпутываться из своего кокона.
Тело не слушалось, руки ослабели настолько, что он с трудом пальцами шевелил, но он упорно стаскивал с себя
– И чего тебе не лежится? – услышал он укоризненный голос и, вспыхнув до корней волос, начал вновь возиться с одеялом, теперь уже пытаясь укрыться. – Попросить не мог? Я и вышла-то всего на пять минут, мог бы и подождать. Сейчас тебя умою и завтракать будем.
– Завтракать? – не придумал лучшего вопроса Вадим. От неловкости даже сил добавилось, сумел он натянуть одеяло.
Но старания его пропали втуне. Девочка поставила на табуретку у кровати таз с водой, намочила тряпочку и одним движением стащила с него ненадёжное укрытие.
– Ты чего делаешь?! – вскинулся он, но девочка с недоумением посмотрела на него и пояснила:
– Так умыться же надо. Дедушка сказал, что тебя трижды в день обтирать нужно, чтобы яд с потом выходил, а обратно уже не всасывался. Я так и делаю.
– Ты?!
– А кто ещё? – удивилась девочка. – У дедушки своих дел много и в огороде, и по хозяйству. А я по дому хлопочу, да теперь ещё и за тобой приглядываю.
Говоря это, она уверенным движением, показавшим, что делает это не в первый раз, уложила юношу на бок и начала ловко обтирать его влажной тряпкой, постоянно споласкивая её в тазу. Вадим закрыл глаза, чтобы не видеть своего позора. Да, если она уже не первый раз это делает, бессмысленно дёргаться. Но до чего же неловко! Неужели дед не понимает, что не дело юной девушке ухаживать за обнажённым парнем? Или у них здесь другие порядки?
– Давно я тут лежу? – выдавил он и закусил губу, потому что девочка, протерев ему спину, начала вытирать грудь и живот.
– Да уж пятый день, – ответила она, не прекращая своего занятия.
Четыре дня, по три раза… Да, дёргаться бессмысленно.
– Как тебя зовут? – ему было всё равно, о чём спрашивать, лишь бы отвлечься от чудовищной неловкости. Щёки пылали так, что, казалось, сейчас подушка задымится. А по телу бежали мурашки то ли от прохладной воды, то ли от мягких прикосновений.
– Антания, – ответила девочка. – А дедушка Аней называет.
– Аня, – повторил Вадим. – Красивое имя.
– А тебя как зовут?
– Вадим.
– Красивое имя, – вернула комплимент девочка и, бросив тряпку в таз, укрыла юношу одеялом. – Пока не раскидывайся, обсохни немного.
Могла бы и не предупреждать. Сейчас с Вадима одеяло и тягач бы не стащил, так он в него вцепился.
Антания загремела посудой, готовя завтрак, и по комнате разнёсся аромат свежеприготовленной пищи.
–
Аня подоткнула под голову подопечного вторую подушку, присела на край кровати, держа в руках миску.
– Я сам, – потянулся к миске Вадим, но девочка качнула головой:
– Ты сам ещё не сможешь. Ложку не удержишь.
И Вадим понял, что она права. И покорно открыл рот, чувствуя себя маленьким ребёнком, которого кормит любящая, но строгая мама.
А, поев, мгновенно провалился в сон и проспал до следующего утра. И в этот раз ему даже что-то снилось. Правда, проснувшись, он свой сон вспомнить не сумел.
***
Дни шли за днями. Поправлялся Вадим медленно, тяжело. Периодически возвращалась тошнота, порой к вечеру поднималась температура. Первое время тело не слушалось настолько, что даже повернуться со спины на бок не удавалось. Ложку поднять сумел лишь через пару дней, до этого пальцы её удержать не могли.
Но больше всего угнетала невозможность самостоятельно сходить в туалет. Ладно бы за ним дед ухаживал, а то, что просить об этом каждый раз Аню приходилось, просто морально убивало. Да и трёхразовая пытка обтираниями радости не добавляла.
Однажды попробовал поговорить об этом с дедом, но тот не понял его переживаний.
– Ты не смотри, что Аня ещё такая юная, – ответил он Вадиму. – Её вся округа знает. Она у нас целительница. Где кто заболеет, сразу к ней бегут. Талант у неё лет в пять проснулся. Ты и жив-то лишь её стараниями остался. Она сразу тебя травами отпаивать начала, сердце твоё силой своей поддерживала, когда оно биться переставало. Ей не привыкать за больными ухаживать. Таких вытягивала, от которых и более опытные лекари отказывались. Я, хоть и травник, и многому её научил, сейчас сам к ней прислушиваюсь. И ты слушайся. Раз уж не умер, теперь она тебя на ноги поставит.
– Сердце биться переставало? – переспросил Вадим.
– Ты три раза умирал, – кивнул дед. – Я бы тебя не вытянул, а она – смогла. Так что не переживай. Делай, что она скажет, и всё у тебя наладится.
После этого разговора Вадим другими глазами посмотрел на свою спасительницу. Если сейчас, в столь юном возрасте, она смогла вытащить его с того света, какой же мощной целительницей она станет, когда ещё подучится и попрактикуется? Сила ведь, если ею пользоваться постоянно, всю жизнь растёт.
Как же ему повезло, что именно в тот злосчастный день Антания с дедом забрались далеко в лес в поисках редкого растения, понадобившегося целительнице для очередного отвара. Если бы не они, он бы погиб. И никто никогда не узнал бы, где и как это произошло.
Вадим заново привыкал жить. Каждое новое достижение воспринимал, как подарок судьбы. Чувствовал себя постигающим мир ребёнком: первый раз взял ложку и сумел донести её до рта; первый раз самостоятельно сел на кровати; первый раз встал и несколько секунд постоял на подламывающихся ногах; сделал первый шаг, держась за руку Ани.