Тайна «Libri di Luca»
Шрифт:
Накануне вечером ничего этого Йон видеть не мог — лишь отдельные огоньки в некоторых домах. Кроме того, он был слишком измучен и преисполнен новых знаний, чтобы обращать внимание на какие-то детали пейзажа, пусть бы даже был день.
Поуль Хольт, человек, которого Йон считал теперь своим наставником, сидя у больничной койки, в течение трех часов читал ему вслух. Вспоминая об этом, Йон испытывал острое чувство стыда. Он вел себя как последний глупец и невежда — был слишком заносчив и высокомерен, чтобы признать истину, и слишком слаб, чтобы отринуть прошлое и с открытой душой принять свою судьбу. За эти три часа все решительным образом изменилось. На него как будто снизошло озарение: теперь он был благодарен Ремеру и
Поначалу он сопротивлялся. Книгу он воспринимал в качестве врага, и когда Поуль Хольт начал читать, Йон, насколько возможно, старался отвлечься и сосредоточить свое внимание на чем угодно, кроме чтения. Тем не менее вещание продолжалось, и постепенно он уже не мог не прислушиваться. Это был рассказ об истории создания Ордена и его деяниях в разные времена. Томик в кожаном переплете оказался хроникой того сообщества, которое сам он ранее называл Теневой организацией, а теперь — The Order of Enlightenment — Орденом Просвещения. Йон улыбнулся собственной наивности. Какая поразительная игра слов! Этот Орден по определению не мог отбрасывать никаких теней.
Не было сомнений в том, что Поуль Хольт был мощным вещающим, и с начала чтения, с первого же слова, он использовал все свои способности. Однако теперь Йон был и сам убежден в необходимости этого. Ведь его, Йона, мировоззрение настолько закоснело, что для преобразования его обязательно нужна была помощь, хотя бы минимальное воздействие, некий толчок.
В процессе чтения Поуль Хольт трижды останавливался. Отклеивая полоску скотча со рта Йона, он давал ему напиться. Каждый раз во время таких пауз он заботливо осведомлялся у Йона о том, как тот себя чувствует. Не болит ли у него голова, не ломит ли затылок, не рябит ли в глазах? В последний раз Йон от воды отказался. Ему хотелось, чтобы чтение продолжилось как можно быстрее и он вновь бы слушал рассказ об удивительных деяниях Ордена. Надобность в скотче отпала, а когда Поуль Хольт решил, что на сегодня им следует прерваться, Йона освободили и от ремней, и он получил возможность свободно передвигаться по своей палате.
Через некоторое время к нему пришел Ремер и, насколько Йон помнил, не покидал его до тех пор, пока он не заснул. Он чувствовал себя здесь хорошо, намного лучше, чем на протяжении всего последнего времени, быть может, с тех самых пор, как… Йон с досадой поморщился и отогнал от себя эту мысль. Теперь ему было абсолютно ясно: он был обманут как раз теми, кого любил и кому верил. Однако все это следовало оставить в прошлом и сосредоточиться на том, что ждет его в будущем.
В этот момент послышался стук в дверь, Йон обернулся.
— Да-да, войдите! — бодрым голосом произнес он.
В дверях появился Поуль Хольт с подносом, на котором был скромный завтрак: чай и булочки. На подносе также лежала книга в черном кожаном переплете.
— Приятного аппетита, — сказал Поуль Хольт, с улыбкой ставя завтрак на ночной столик.
Йон уселся на кровать, взял поднос со стола, поставил себе на колени и начал есть.
— Что будем читать сегодня? — спросил он с полным ртом, кивая на книгу.
— Сегодня читать будешь ты, — ответил Поуль Хольт, внимательно и даже с ожиданием глядя на Йона.
Йон прекратил жевать и устремил удивленный взор на своего наставника.
— Думаешь, стоит? — сказал он, проглотив пищу. — В прошлый раз…
Ремер рассказал ему, что во время их чтения в школе погиб водитель Кортманна. Он был настоящей легендой Ордена — в течение целых восьми лет контролировал Кортманна, делая все возможное, чтобы существование их организации оставалось тайной. При той беспечности, с которой Кортманн и Клара руководили Обществом библиофилов, предание гласности информации о наличии у некоторых людей экстраординарных способностей становилось лишь вопросом времени. Оба крыла Общества
— На этот раз тебе просто не стоит форсировать события, — успокоил его Поуль Хольт. — Кроме того, рядом с тобой будет один из наших улавливающих, готовый вмешаться в любой момент, если того потребует ситуация.
Йон кивнул и сделал глоток чая. Испытания в школьном подвале проходили в изолированном помещении, поэтому, даже если бы удалось вовремя среагировать, вещающий просто не имел возможности вмешаться и остановить его.
— Нашей задачей будет точное определение границы нужного диапазона, — объяснил Поуль Хольт. — Достаточно мощного для возникновения физических явлений и в то же время абсолютно безопасного.
Дверь как по команде распахнулась, и в палату вошла женщина в белом халате. Перед собой она катила столик на колесиках, на котором лежал точно такой же шлем, какой надевали на Йона в школе Деметрия. Как и тогда, к шлему были присоединены провода, ведущие к компьютеру.
Йон разделался с завтраком и сел прямо. Когда женщина надела шлем ему на голову, он улыбнулся ей и помог закрепить прибор как следует. Йон был преисполнен решимости стараться изо всех сил. Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться. Нет, уж на этот раз он их не разочарует! Именно сейчас ему предстояло доказать, что он всей душой предан Ордену.
— Когда почувствуешь, что готов, начинай, — сказал Поуль Хольт и опустился на стул перед компьютерным монитором.
Йон открыл глаза и взял книгу, осязая, что она слабо вибрирует. Раскрыв книгу, он начал читать. Горя желанием как можно скорее продемонстрировать свои возможности, Йон начал воздействовать на текст уже после первых же прочитанных фраз.
Как и во время чтения в школе Деметрия, он заметил, что окружающая его обстановка стала меняться, превращаясь в антураж сцен, фигурирующих в повествовании. Белые стены превратились в описываемые в книге снежные равнины, а его кровать — в сани с запряженными лошадьми. Сквозь плотную пелену метели по обе стороны санного следа стали постепенно проявляться силуэты деревьев. Время растянулось, как в замедленной съемке, изображение стало распадаться на отдельные кадры; Йон чувствовал, что может превратить каждое прочитанное предложение в картину, настолько подробную, насколько это ему захочется. Ему казалось, что он в состоянии контролировать каждую снежинку.
Йон сгустил краски, и картина потемнела, стала серой, словно от мороза изображение покрылось слоем свинца.
Между деревьями то и дело мелькали какие-то тени, однако сани летели так быстро, что невозможно было понять, что это — звери, люди или же просто плоды фантазии.
При этом Йон постоянно ощущал незримое присутствие улавливающего, которое ему ничуть не мешало и воспринималось им скорее не как контроль, а как поддержка со стороны доброго друга, положившего руку ему на плечо.
После казавшегося бесконечно долгим путешествия главный герой повествования прибыл к небольшой харчевне. Открыв дощатую дверь, он вошел внутрь. Всполохи горевшего в камине огня и отблески масляных ламп на деревянных столах мгновенно изменили цвет картины, окрасив сцену в золотистые тона. Посетители харчевни с подозрением уставились на вошедшего. Часть лиц скрывала тень, другие лица из-за специфического освещения казались желтовато-красными и выражали заносчивость и враждебность. Йон добавил картине эмоциональности, доведя ее до некоего кошмара. Игра теней расцветила лица посетителей сетью глубоких морщин и безобразных шрамов; обнажив в хищном оскале желтые гнилые зубы, они придвинулись совсем близко.