Тайна «Libri di Luca»
Шрифт:
Катерина не стала комментировать эти слова По, увидев, что в магазин входит покупатель.
Всю оставшуюся часть дня она старательно избегала вопросов По и даже отправила его домой до закрытия, чтобы немного побыть в одиночестве. Заперев наконец магазин, Катерина села на велосипед и покатила в «Ригсхоспиталет». По дороге она купила пиццу с пеперони, пахнущую так, что, когда Катерина шла по больничным коридорам, все встречные оборачивались и с завистью смотрели ей вслед.
Иверсен выглядел уже совершенно поправившимся. Он сидел на кровати, выпрямив спину, и, как только Катерина вошла
— Правда, я только что поел, — заметил он. — Если, конечно, можно назвать едой то, чем нас тут кормят. Или, скорее, правильнее было бы сказать, питают. — Он похлопал себя по животу, наполовину прикрытому одеялом. — Однако для пиццы с пеперони место здесь всегда найдется.
Вонзив с аппетитом зубы в пиццу, он принялся за любимое кушанье; Катерина в это время рассказывала о совместной с Йоном поездке и о том, что поведал им Том Нёрресков. Несколько раз ей приходилось прерываться: Иверсен был настолько поражен, что пища попадала ему не в то горло, и он начинал мучительно кашлять. Тем не менее он выслушал все до конца, а сам тем временем покончил с пиццей.
— Я всегда знал, что у Луки есть свои маленькие тайны, однако то, что я сейчас услышал, превосходит все мои самые смелые фантазии. — Проглотив последний кусочек пиццы, он задумчиво вытер рот. — На меня что же, действительно нельзя положиться?
— Конечно же можно, — заверила его Катерина. — Просто иной раз тебя подводит твоя открытая душа.
Иверсен покачал головой:
— Если бы я только что-то знал. Я был бы тогда гораздо осторожнее и, вполне вероятно, смог бы помочь Луке!
Катерина взяла старика за руку. Она оказалась сухой и горячей.
— Ты и так ему немало помогал — и как друг, и как коллега. А это именно то, в чем он тогда так нуждался.
Иверсен пожал плечами.
— Теперь мы этого уже никогда не узнаем, — со вздохом сказал он и прибавил: — Вообще-то я рад, что вы решили все мне рассказать. Но как вы сами считаете, стоило ли это делать? А вдруг я случайно выдам, что мы подозреваем о существовании Теневой организации?
Катерина сжала его руку.
— Теперь о ней следует известить всех в Обществе, — серьезно сказала она. — Если мы действительно собираемся вести борьбу, то об этом должен знать каждый.
Несколько минут они сидели молча, держа друг друга за руки.
— Как же я был слеп! — с горечью в голосе произнес наконец Иверсен. — Теперь многое становится на свои места. Исключение из Общества Тома, реакция Луки на самоубийство Марианны, отказ его от Йона. Невероятно, как этому маленькому человеку удавалось хранить столько больших секретов.
— У него была отдушина в лице Тома, — напомнила Катерина.
— Да, Том, — задумчиво повторил Иверсен и покачал головой. — Здорово же они нас дурачили.
— Однако не стоит забывать, что ставки были слишком высокими, — заметила Катерина.
— Нам нужно вернуть Тома, — решительно заявил Иверсен. — После того как мы поступили с ним, нам просто необходимо позаботиться о его реабилитации. — Он стукнул кулаком по одеялу. — Кроме того, он нам нужен. Кто лучше него может помочь нам
— Думаю, не стоит особо рассчитывать на то, что он согласится покинуть свой хутор, — сказала Катерина. — Он уже привык только о самом себе заботиться. Я совсем не хочу упрекать его за это — в особенности после всего, что выпало на его долю.
— Да, но должны же мы что-нибудь для него сделать.
— Лучшее, что мы можем, это оставить его в покое, — твердо сказала девушка.
— Без него нам будет очень сложно убедить остальных. — Иверсен посмотрел на Катерину: — Как думаешь, поверит ли Кортманн или, к примеру, Клара нашим объяснениям? Не захотят ли они, чтобы Том лично подтвердил достоверность всей этой истории?
— Им придется это сделать, — заявила девушка. — Кроме того, они прислушаются к словам Йона. Ведь все происшедшее в наибольшей степени затронуло именно его интересы. Том в каком-то смысле сам избрал свою судьбу. Йона же этой возможности лишили. Правда, кто знает, чем бы все обернулось, если бы он тогда остался с Лукой?
— Как он все это воспринял? — с тревогой поинтересовался Иверсен.
— С учетом всех обстоятельств, на удивление спокойно, — ответила Катерина. — Трудно сказать, что именно он чувствует. В этом отношении он похож на Луку — тоже прекрасно умеет хранить все свои секреты. Думаю, злится, что в свое время от него утаили правду.
— Мы все оказались точно в таком же положении, — сказал Иверсен. — Не очень-то приятно ощущать себя непосвященным, независимо от того, оправдано это или нет. Может, как раз данное обстоятельство и дает нам шанс воплотить в жизнь мечту Луки — вновь объединить Общество библиофилов.
— Но среди нас по-прежнему могут быть изменники, — заметила Катерина.
— Верно, — согласился Иверсен. — Фактически, сейчас это гораздо актуальнее, чем когда бы то ни было. Тем более пришло время изгнать их из наших рядов, так сказать, стрясти гнилые плоды с дерева. И для этого нам понадобится помощь всех. В том числе Йона.
— А как же Кортманн?
— Кортманну и Кларе придется зарыть топор войны! — с возбуждением произнес Иверсен. — Обещаю лично позаботиться о том, чтобы они взялись за лопаты!
Катерина услышала, что звуковые сигналы кардиографа стали громче и чаще, и успокаивающе похлопала старика по руке:
— Успокойся, Иверсен, так ты переполошишь всю больницу.
Открывая «Libri di Luca» на следующее утро, Катерина впервые задумалась о том, что содержимое полок всех стеллажей в магазине не всегда использовалось исключительно во благо. До этого она воспринимала продажу книг как чрезвычайно достойное и даже почетное занятие, конечной целью которого является просвещение людей и получение ими удовольствия от чтения. Теперь же у нее возникло такое чувство, что она стоит за прилавком чуть ли ни оружейной лавки. Ведь существовали люди, которые могли употребить проданные ею книги для того, чтобы принести кому-то вред. Разумеется, она и раньше знала, что риск этого всегда существует, однако лишь сегодня ей впервые стало абсолютно ясно, что делается это умышленно и при этом организованно.