Тайна «Libri di Luca»
Шрифт:
— Нет, не его же Кортманн дурачил последние двадцать лет, — последовал мрачный ответ.
По взгляду Хеннинга девушка поняла, что повлиять на его решение она не в силах. Ехал он очень быстро, а передачи переключал так резко, как будто хотел наказать собственную машину.
— Позволь мне хотя бы сообщить, где мы находимся, — сказала Катерина, доставая из кармана мобильный телефон.
Хеннинг лишь неразборчиво что-то буркнул.
По голосу Йона понятно было, что новость поразила его не меньше, чем саму Катерину, однако девушка не решилась обсуждать это с ним в присутствии
— Что ты собираешься делать, когда мы прибудем на место? — спросила Катерина после того, как несколько минут они ехали в полном молчании.
— Я заставлю его сказать правду, — сердито ответил Хеннинг.
— А если он станет от всего отпираться?
Хеннинг искоса взглянул на Катерину, и ей показалось, что в его взгляде мелькнула тень сомнения.
— Не получится, — твердо сказал он. — Кроме того, по его виду я сам все увижу. Я ведь знаю его всю жизнь.
— И все это время он обманывал тебя, — заметила Катерина. — Так что же ему помешает сделать это в очередной раз?
Хеннинг не ответил, однако взгляд его стал чуть менее угрюмым, и он слегка снизил скорость.
Когда они свернули с трассы на шоссе, ведущее к вилле Кортманна, пошел дождь. Сначала по ветровому стеклу и крыше машины тяжело застучали отдельные крупные капли. Затем они стали падать чаще, дождь усилился, и наконец удары капель слились в сплошной непрекращающийся гул. «Дворники» не справлялись с льющимися с неба потоками, и Хеннингу пришлось до предела снизить скорость и податься вперед почти к самому ветровому стеклу, чтобы хоть как-то различать, куда они едут. Температура в салоне машины резко упала, и Катерина поежилась.
— Ворота! — внезапно вскрикнул Хеннинг. — Они открыты!
Катерина стала вглядываться в залитое дождем стекло. Хеннинг был прав. Огромные кованые ворота, ведущие во владения Кортманна, действительно стояли приоткрытыми ровно настолько, чтобы сквозь них мог проехать автомобиль. Хеннинг и Катерина переглянулись. В глазах у Хеннинга застыла тревога, лоб его прочертили глубокие морщины.
— Я никогда прежде такого не видел, — сказал он и направил автомобиль в ворота. Парковочная площадка перед домом была пуста, и Хеннинг постарался подъехать как можно ближе к входной двери. Когда он выключил мотор, они некоторое время сидели и слушали шум дождя.
— Что ж, наверное, это надолго, — сказал Хеннинг со вздохом и взялся за ручку двери. — Ты со мной?
Катерина кивнула. Выйдя из машины каждый со своей стороны, они побежали к массивной дубовой двери. Небольшой навес над ней обеспечивал кое-какое укрытие от дождя, однако, преодолев те считаные метры, что отделяли их от входа в дом, они уже успели вымокнуть до нитки. Хеннинг нажал на кнопку рядом с дверью, и они услышали в глубине дома приглушенный звук звонка. Выждав примерно полминуты, Хеннинг вновь надавил на кнопку и на этот раз удерживал ее дольше. У Катерины мелькнула надежда, что Кортманна нет дома и им удастся избежать открытого столкновения. Если они сейчас вернутся, никто и знать не будет, что они здесь побывали.
— Он наверняка наверху, — сказал Хеннинг, удерживая кнопку в течение десяти секунд. — Пусть не
Однако хозяин дома по-прежнему не давал о себе знать. Тогда Хеннинг принялся изо всех сил стучать кулаком по тяжелой двери.
— Может, его действительно нет дома, — предположила Катерина. — Перед тем как отправиться к Ремеру, водитель мог его куда-нибудь отвезти.
Хеннинг мотнул головой.
— Нет, он там, — сказал он. — Я это чувствую. — Он указал рукой куда-то сквозь завесу дождя: — Давай поднимемся на лифте.
Хеннинг выскочил под дождь, и Катерине ничего не оставалось, как нехотя последовать за ним. Обогнув дом, они бегом направились к лифтовой башне. Уже издали был слышен гулкий стук дождевых капель по огромной металлической конструкции. Не успев добежать до башни, они вновь промокли насквозь. Хеннинг рванул дверь, и они шагнули внутрь; там было, по крайней мере, сухо.
— Ну и погодка! — заметил Хенрик и тряхнул головой, напомнив отряхивающуюся собаку. На полу сразу же появились лужицы воды.
Внутри башни шум дождя был еще громче: непрекращающийся грохот по металлическому корпусу конструкции заглушал все остальные звуки. Катерина ждала, что в любую минуту голос Кортманна может зазвучать из переговорного устройства у двери, однако оно молчало. Отыскав нужную кнопку, Хеннинг включил лифт. Огромные шестерни сбоку от них пришли в движение, и платформа медленно поплыла вверх.
— Что это?! — внезапно крикнул Хеннинг.
Он смотрел на пол, Катерина опустила глаза. Сначала она не поняла, что Хеннинг имел в виду, однако затем различила на полу тень, которую явно не отбрасывал никто из них. Свет падал на Катерину и Хеннинга сверху. Она и он машинально подняли голову и начали осматривать восьмиметровую шахту.
Тень отбрасывал какой-то бесформенный предмет прямо над ними, однако, что именно это было, они не могли понять. Лифт между тем продолжал скользить вверх, постепенно приближая их к этому предмету. Что-то свисало с потолка шахты. Катерина отошла к самому краю платформы и пригляделась.
— О, нет! — вскричала девушка, когда наконец поняла, что видит.
С потолка наподобие куска мяса, затянутого в дорогой костюм, свисало безжизненное тело Кортманна.
— Фу ты, черт возьми! — произнес Хеннинг, также отходя к краю платформы.
Тело Кортманна неумолимо приближалось, хотя Хеннинг отчаянно нажимал на все кнопки подряд. Сначала между ним и Катериной оказались тонкие ноги Кортманна, а затем и верхняя часть тела, изогнутая каким-то немыслимым образом. Лицо его было развернуто к Катерине, и когда оно оказалось на уровне глаз девушки, она быстро отвернулась. Глаза Кортманна были выпучены, а рот перекошен гримасой ужаса.
Когда ноги трупа коснулись пола, он начал клониться в сторону Катерины, и девушка принялась лихорадочно отталкивать его, чтобы он совсем на нее не навалился. Почти ничего не весившее и полностью окоченевшее тело Кортманна опрокинулось на стоявшего по другую его сторону Хеннинга. Тот резко отшатнулся и зажал себе рот рукой. Тело медленно опустилось на пол лифта; неестественная поза, в которой оно застыло, напоминало о жертвах извержения Везувия. По мере продолжающегося подъема ремень, на котором был повешен Кортманн, ложился на его труп кольцами.