Тайна Марухского ледника
Шрифт:
“Здравствуй, Миля и Ваня! Жив, здоров, чего и вам желаем. Миля! Буду совершенно краток... Новостей особых нет. Выполняем честно и добросовестно свой долг перед Родиной. Немцы бомбят. Но наша сталь сильнее и крепче.
Такая сталь, о которую Гитлер со своей свитой скоро расшибет свою бестолковую бандитскую голову. До свиданья! Обо мне не беспокойся. Победим Гитлера – увидимся. Крепко, крепко целую. Стрельцов”.
Защитники перевалов получали много коллективных писем от трудящихся Закавказских республик. Вот одно из них:
“Здравствуйте дорогие сыны народа, бесстрашные бойцы и командиры! Весь армянский народ посылает вам имеете с этим письмом свой сердечный привет. Дорогие, бесценные наши воины – наши сердца и наши
Вера в победу, морально-политическое единство братских народов окрыляли наших бойцов, и они делали чудеса.
А в душах фашистов поселились страх и уныние. У хваленых альпийских стрелков генерала Конрада изо дня в день падала вера в успех боев в горах Кавказа.
Эти настроения проникали в письма, которые они писали домой. Обер-фельдфебель Георг Шустер сообщал своей жене в Дюссельдорф:
“Мы находимся среди дремучих лесов Кавказа. Селений здесь очень мало. Тут идут тяжелые бон. Драться приходится за каждую тропу, буквально за каждый камень. Солдаты, которые были в России в прошлом году, говорят, что тогда было много легче, чем теперь... Эх, дорогая Хилли, я мечтаю сейчас только о глотке воды! Один глоток, маленький глоточек воды, пусть даже грязной, даже зловонной! На этой отверженной богом высоте нас изнуряет смертельная жажда. Внизу, в долине, воды сколько угодно, даже больше, чем нужно, но увы!—там сидят русские солдаты, обозленные, упрямые как черти...”
Еще более откровенно писал солдат первой роты запасного батальона дивизии “Эдельвейс” Макс Шеунберг: “Настроение в роте пасмурное, ничего веселого. В горле сидела война. Каждый ругался, как мог. Черт побрал бы войну. Хотим домой”.
В бессильной злобе, чуя неизбежную гибель, враг зверствовал.
О зверствах фашистов на Кавказе рассказывает генерал армии Тюленев:
...Разведчик Адамян попал в плен. Пытаясь узнать у него сведения о советских частях, фашисты подвергли его нечеловеческим пыткам: выжгли на лбу звезду, отрубили пальцы, но он молчал. Улучив удобный момент, когда немцы считали его уже мертвым, Адамян с цепями на руках, с кровоточащими ранами уполз из фашистского застенка и вернулся в свою часть...
Государственная комиссия, обследовавшая Марухский ледник, констатировала в акте, что на перевале были обнаружены химические снаряды. Этот факт говорит о многом. Обреченный на гибель, враг намеревался пойти на самую крайнюю меру – применение химических средств войны, запрещенных международным правом. Но применить их помешало наступление наших войск. И куда только девались прежняя заносчивость и бравый вид эдельвейсовцев! Они слагали теперь в горах и пели заунывные песни:
Там, где летчики кружатся над горами,Где чернеют хижины среди камней и льдов,Там, где холод, голод, вши, смертная тоскаГнут и корежат тело человека,– Там поют альпийские стрелки:– О, верните нас домой, в Германию!И когда пришла на перевалы осень,Альпийские стрелки лежали среди скал,Жуя заплесневелый хлебИ вместо папирос куря тоскливо горький чай.Теперь они уже не пели, а шептали:– О, верните нас домой, в Германию!А когда зима дохнула свежей стужей,В горах навек застыли трупыОбледенелых альпийских стрелков,И уже никто из них не мог разжать рот,ЧтобыНе лучше было в это время настроение и в ставке Гитлера.
Еще в сентябре, когда план “Эдельвейс” стал трещать по швам, Гитлер сместил командующего группой армий “А” генерал-фельдмаршала Листа и сам временно принялся управлять боевыми действиями на Кавказе.
10 сентября 1942 года он издал приказ, в котором сказано: “17-й армии немедленно по овладении Шаумяном продвинуться на Туапсе, чтобы захватить Черноморское побережье и создать тем самым предпосылки для занятия района между Новороссийском и Туапсе и для дальнейшего наступления вдоль побережья на Сухуми” (“Совершенно секретно! Только для командования!” М., “Наука”, стр. 375—376).
Но даже самому Гитлеру, принявшему на себя командование группой армий “А”, не удалось осуществить этот приказ.
Во время сталинградского “котла” положение немецких войск, действовавших на Кавказе, еще больше усугубилось.
Цейтцлер в конце ноября внес предложение Гитлеру – вывести группу армий “А” с Кавказа. Однако Гитлер выразил категорический протест. Цейтцлер еще несколько раз ставил перед Гитлером этот вопрос, но он никак не мог смириться с мыслью, что его грезы о Кавказе оказались несбыточными.
В ночь с 27 на 28 декабря 1942 года Цейтцлер вновь доложил Гитлеру о чрезвычайно критическом положении всей кавказской группировки.
“Если Вы сейчас не прикажете отвести войска с Кавказа,– заявил он,– там возникнет новый Сталинград”. Только это, наконец, возымело свое действие на Гитлера. Ему было уже не до политического престижа и богатств Кавказа – надо было предотвращать новую катастрофу.
И на второй день 29 декабря Гитлер издал “Оперативный приказ №2 (док. №70), в котором писал: “Моим намерением, как и прежде, остается удержать 6-ю армию в ее крепости и создать предпосылки для ее освобождения. Вместе с тем следует избегать новых котлов, которые могут возникнуть вследствие отхода союзных войск, образования выступов фронта, обороняемых собственными слабыми частями, или создания противником на отдельных участках большого превосходства” (“Совершенно секретно! Только для командования!” М., “Наука”, стр. 427). И в этом же приказе перед группой армий “А” ставилась задача – постепенно отводить войска с Кавказа, с использованием промежуточных рубежей.
Но и после этого Гитлер еще не мог расстаться с идеей потери Северного Кавказа и приказывал закрепиться на Кубани, на Таманском полуострове и на других рубежах, лелея надежду на новое наступление на Кавказ.
Тщетны были усилия. Знаменитые гитлеровские горные дивизии были изгнаны с Кавказа. Вздохнули седые горы, расправили плечи свободолюбивые горцы. Снова над снежными громадами висело чистое небо.
Белоснежные хребты и перевалы Кавказа остались позади, но впереди было еще два с половиной года тяжелой войны. Славным полкам 394-й дивизии пришлось преодолеть еще много трудностей и суровых испытаний, прежде чем засверкала над миром заря нашей великой победы.
Бои на Кубани. Враг, потеряв свои прежние позиции на перевалах, под Орджоникидзе и Нальчиком, любой ценой стремился удержать низовье Кубани. Сюда и пришла 394-я стрелковая дивизия. 810-й и 808-й полки вели ожесточенные бои за станицу Абинскую, хутора Береговой, Культурный, Новый Сад.
Время было очень напряженное. Начальник штаба 810-го полка Ф. 3. Коваленко вспоминает один эпизод боев за станицу Абинскую.
– Полк получил ответственную задачу – закрыть “брешь”, образовавшуюся на стыках двух армий, а затем овладеть железной дорогой у станицы Абинская. Чтобы добраться до места назначения, надо было под покровом ночи расстояние в десять километров пройти по топким плавням. Весь полк, как и на перевалах, шел “цепочкой”, в один след, барахтаясь в болоте.