Тайна мастера
Шрифт:
— Да, Альфред, после всего услышанного делаю вывод: хорошего здесь мало, и если говорить по-честному, то мне лично в складывающейся обстановке необходимо держаться дальше от тебя, чтобы самому не нажить неприятностей, их и без тебя у меня хватает. При всем при том, я для тебя остаюсь противником, хотя повода к этому тебе не давал. Учитывая твое откровение, если, конечно, это не очередное закручивание интриги, я готов быть на твоей стороне и помогать тебе, но в чем именно, я, честно говоря, затрудняюсь сказать, ведь от меня во всей этой истории ничего, собственно, не зависит.
— Спасибо тебе, Генрих, на добром слове, наверное,
— По-моему, этого делать не следует. Подобным своим поведением ты усугубишь свое и бес того незавидное положение. Не нужно так открыто лукавить. Маркдорф — это вопрос серьезный. Ты хочешь жить в теплых краях рядом с озером Бодензее, как в раю? А не рановато ли сегодня тебе так думать? При таком положении дел ты выйдешь из игры, и в этом случае барон Отто фон Райнер из друга превратится в твоего врага. Имей в виду: после того, что барон для тебя сделал, он не потерпит твоего бегства и сотрет тебя в порошок.
— Что же мне делать?
— Работать и постараться понравиться Гейдриху.
— Каким образом?
— Самый лучший вариант — это откровенно все рассказать и поклясться ему в верности и преданности. В этом случае у тебя есть шанс выскочить из этой заварушки живым. В противном случае Гейдрих тебя подставит основательно. Я знаю многих его помощников — настоящие профессионалы, им ничего не стоит подстроить тебе ловушку.
— Ты в этом уверен? — задумчиво произнес Бергер.
— Я убежден в этом.
— В таком случае я буду вынужден шпионить за бароном. Я не смогу этого делать. Он для меня многое сделал.
— Не распускай нюни, Альфред! Шпионить тебе не в первый раз, а поэтому смирись и делай то, что я тебе советую, а иначе я тебе не завидую.
Бергер встал и медленно прошелся по комнате, а затем, закурив сигарету, задумчиво произнес:
— Наверное, ты прав. Иного выхода они мне не оставили.
Они молча сидели и слушали заунывное жужжание пчел. У каждого из них была по-своему сложная ситуация. Генрих размышлял: «Если верить Бергеру, его положение было «хуже не придумаешь». Обстановка, в которой оказался я, была не настолько приятная, чтобы строить благоприятные иллюзии. Склоняясь более к обострению ситуации, чем к самосохранению и выживанию, я должен пойти на нестандартное решение проблемы, учитывая благоприятный тон нашей беседы. Я полагаю, надо склонить Бергера к дружбе, понимая и то, что он, как потенциальный трус, может в любой момент предать меня, а с другой стороны, это дает мне возможность влиять на него, тем самым делать его управляемым. И главное, у меня есть весомый аргумент — это арест Бергера сотрудниками ОГПУ. Со всей очевидностью, Бергер скрыл это от своего руководства. Сразу возникает вопрос: какой ценой ему удалось вырваться на свободу?»
Молчание затянулось, и Генрих первым нарушил тишину:
— В твоем положении о Маркдорфе думать рано. Я полагаю, нужно взглянуть на твою проблему в другой плоскости и представить, что твоя карьера не настолько плоха, чтобы разочаровываться в ней. Как я вижу, именно в таком положении ты сегодня оказался. Я понимаю всю сложность, а поэтому протягиваю тебе руку дружбы, ибо только общими усилиями можно победить ту хандру, которая тебя сегодня посетила. Отчаиваться рано, надо бороться, —
— Я принимаю твою дружбу и очень рад тому, что мы снова вместе, как когда-то в России, — с оттенком лукавства ответил Бергер.
— Я надеюсь, что из соперника ты превратишься в настоящего партнера, потому что мы оба преследуем во всем этом деле одинаковую цель, а именно: мы оба хотим уцелеть. Поэтому в преодолении трудностей мы должны стать союзниками.
— Безусловно, я твой союзник. Твой оптимизм вселяет в меня надежду, что не все еще потеряно. Твои слова — не отчаиваться и бороться — производят на меня особое впечатление. В той ситуации, в которой я оказался, в сущности, достаточно хорошего выхода я пока не вижу. Каков же выход, хотелось бы тебя послушать?
— Выход не в утешении, а в борьбе. Мой тебе совет: нужно вначале взять себя в руки и рассказать мне до мельчайших подробностей все твои взаимоотношения с этим бароном. Неужели он такая важная птица, что с ним считаются в рейхсканцелярии?
— Да, ты не представляешь, насколько барон пользуется личным доверием и покровительством Гитлера. Даже баронесса пользуется благосклонностью фюрера. Именно поэтому Гейдрих пытается внедриться в этот узкий круг избранных, чтобы черпать оттуда информацию и влиять на обстановку, насколько это возможно.
Бергер рассказывал все почти откровенно. Генрих внимательно его слушал и всем своим телом ощущал приближение опасности, которая исходит от этого человека, хотя внешне отношения между ними стали налаживаться.
Их беседа затянулась до поздней ночи. Очень многое Генрих узнал со слов своего теперь уже «приятеля», чтобы сделать для себя очень важное открытие, к которому он шел многие месяцы. Слушая своего собеседника, он пришел еще к одному заключению: теоретические разработки по программе «Юпитер» почти закончены и начато строительство летательного аппарата. Казалось, он приблизился вплотную к ней, уже зная главного участника всей этой истории, но в то же время он был на удалении, чтобы иметь существенную информацию и детальные расчеты данного проекта. Бергер намекнул ему, и это подтвердило его догадку, где теперь следует искать профессора Зэхта. Теперь Генрих окончательно был уверен, что приятель тети Марии, профессор Нудельман, — это и есть Зэхт.
На следующий день Генрих раньше обычного подъехал на автомобиле к своему дому. Ему предстояло посетить свою тетушку, чтобы поговорить с ней об одном человеке. Поставив автомобиль в гараж, Генрих направился в дом и вдруг услышал, как сзади его кто-то окликнул. Он обернулся и увидел профессора Нудельмана.
— О, господин профессор, прошу, проходите в дом, — радостно воскликнул Штайнер.
Гость вошел в палисадник, и они вместе прошли в дом, где и разместились за столом в столовой комнате.
Как бы оправдываясь, профессор произнес:
— Шел мимо вашего дома и думаю: а не навестить ли мне своего нового приятеля? И вдруг увидел вас.
— Вы правильно поступили, что решились навестить меня, — отреагировал Штайнер.
— А если честно, я и не думал заходить к вам, это я случайно возвращался от фрау Марии и проходил мимо вашего дома.
— Как там тетя поживает? — спросил Генрих.
— У нее все в порядке.
— Это замечательно, господин профессор. У меня есть пирожные. Сейчас мы с вами выпьем чай. Вы любите пирожные?