Тайна месье Каротта
Шрифт:
Твой иногда безутешный Ж.-П.
От: Марковкин <[email protected]>
Кому: Jean-Pierre <[email protected]>
Тема: Re: Re: Garcia
Дорогой Жан-Пьер,
если бы моя бабушка узнала историю с альбомом, она бы ужасно рассердилась. Все наши семейные альбомы лежат в шкафу на полке, и бабушка так часто их рассматривает, что они не успевают покрыться пылью. Представь себе, она знает, как зовут всех людей с фотографий, а их там, кажется, не меньше ста.
Я никогда не слышал
С приветом,
ММ
P. S. Если ты решишь искать утешение, не ищи его в вине. Моя Другая бабушка говорит, что отсюда все беды человечества. Мама, кажется, тоже так думает, потому что, когда Макс пьет пиво, она очень злится.
Глава 7
Наступила осень
Наступила осень. Я бы не стал об этом рассказывать, если бы нам не задали сочинение про погоду. На самом деле осень уже подходила к концу, потому что был ее последний месяц – ноябрь. В общем, я написал, что наступила осень, листья облетели, трава вся вымерла, на земле стали видны какашки, а асфальт покрылся грязными лужами.
– Ненавижу осень, ненавижу школу, ненавижу писать сочинения, – сказал я маме.
– Хочешь чайку?
(Я же говорил.)
– Ничего я не хочу.
– Ну что ты как маленький. Сел бы уже и написал это сочинение. Ей-богу, это займет у тебя всего десять минут. А ты уже полчаса слоняешься и злишься.
– Осень – гадость.
– Между прочим, Пушкин очень любил осень.
– При чем тут Пушкин?
– Пушкин вообще при всем. Вот послушай…
– Да знаю я, мы в школе учили. «Унылая пора, очей очарованье…»
– Я хотела тебе другое прочитать:
Уж небо осенью дышало,Уж реже солнышко блистало,Короче становился день,Лесов таинственная сеньС печальным шумом обнажалась,Ложился на поля туман,Гусей крикливых караванТянулся к югу: приближаласьДовольно скучная пора;Стоял ноябрь уж у двора.– Про гусей не буду, потому что никаких гусей и никаких полей тут нет. Только куча одинаковых серых домов и грязных машин.
– Напиши как хочешь, – согласилась мама и поставила передо мной кружку чая с лимоном и сахаром.
И почему-то вдруг правда стало полегче.
«Наступила осень, довольно скучная пора, как писал Пушкин. Я с ним согласен: осенью всегда скучно, потому что гулять особо не пойдешь,
Учительница похвалила мое сочинение и сказала, что я молодец:
– Марк – такой молодец. Прочитал великий роман «Евгений Онегин».
Я хотел сказать, что не читал великий роман, но учительница велела открыть учебники на странице пятьдесят четыре и сделать упражнение номер семь. Когда я искал страницу пятьдесят четыре, Лиза из соседнего ряда скорчила мне рожу – типа нечего выпендриваться. В прошлом году я дружил с Егором из фотокружка, но в этом году он уехал, потому что его папа получил работу в другой стране.
После уроков я пошел в бассейн. Мало того что на улице сыро, так еще и в бассейне мокро так, что мокрее не придумаешь. Когда я вылез из воды и, как цуцик, прошлепал в раздевалку, я увидел пропущенный мамин звонок.
– Я был в бассейне.
– Я знаю, суслик. Слушай, сегодня я не смогу тебя забрать. Сможешь сам доехать на трамвае? Только как следует высуши голову.
Я назло ей не стал как следует сушить голову. Потому что это нечестно: из школы я один не могу ездить, а из бассейна почему-то могу. В трамвае я играл в змейку, потому что у меня, единственного во всем классе, телефон кнопочный. Мама считает, что, если у меня появится нормальный телефон, я превращусь в робота – причем не картонного, а настоящего. В общем, из-за змейки телефон сел, и я проехал свою остановку. А уже в подъезде заметил, что забыл в бассейне рюкзак.
У мамы в гостях были подружки, чьих имен я не могу запомнить. Вот почему она не смогла меня забрать.
– О, Морковкин, наконец-то ты пришел. Устал?
– Да.
– Будешь ужинать?
– А что на ужин?
Оказалось, на ужин рыба. Поэтому я сделал себе хлопья, а заодно сообщил, что забыл рюкзак. Я хотел, чтобы мама меня пожалела, приласкала и назвала сусликом, но делал все, чтобы она рассердилась. А почему, я и сам не знаю.
Но мама совсем не сердилась.
– Бедный заяц, – сказала она. – В понедельник я отвезу тебя в школу, а по дороге заедем в бассейн и заберем рюкзак.
Я все еще дулся, поэтому пробурчал что-то невнятное, пошел в свою комнату и закрыл дверь. Жан-Пьер мне так и не ответил. Ну и пожалуйста. Я взял Вильгельма, который грустно сидел в углу кровати, и почесал его за ухом. В коридоре мяукнула кошка. Когда я открыл дверь, она прыгнула в кровать, легла мне на ноги и заурчала. Потом пришел Макс и спросил, как у меня дела и не хочу ли я яблоко. Я отвернулся к стене.
– Нет.
– У меня тоже ужасный день.
– Почему?
– Полтора часа пытался объяснить одной девочке, как решается уравнение химической реакции.
– И что?
– Полное фиаско.
Он помолчал.
– Может, все-таки по яблоку?
Я, так и быть, согласился съесть яблоко, а потом мама принесла кусочек шоколадки и залезла ко мне под одеяло.
И вдруг я почувствовал, как ее живот меня пнул.
– Ты видела?! – закричал я, хотя мама никак не могла это видеть.
– Да, Морковкин, я знаю. Это он тебе желает спокойной ночи.
– Он не может желать спокойной ночи. Ты шутишь.
– Отчасти да, отчасти нет.