Тайна Моря
Шрифт:
Всю эту неделю, когда Марджори не было рядом, я трудился в подвале на мысе Уиннифолд. Наловчившись обращаться с инструментами, я добился большего, и отверстие в скале уже приобрело внушительный вид. Однажды, выйдя после дня работы на свежий воздух, я обнаружил, что на камне, привалившись к углу дома, сидит Гормала. Она пристально посмотрела на меня и сказала:
— Копаешь могилу?
Вопрос меня потряс. Я и не знал, что кто-то подозревает, что я чем-то занят в доме, — и даже о частых визитах сюда. Не говоря уже о том, чтобы кто-то догадывался о моих раскопках.
Прежде чем ответить, я на миг задумался.
— Что ты имеешь в виду?
— Ха! Да думаю, ты и сам отменно знаешь.
Спорить с ней было бесполезно, а кроме того, что бы я ни сказал, я бы лишь усилил ее подозрения. А мне только подозрений и не хватало.
На следующее утро Гормала бродила по мысу, и на следующее, и на послеследующее. Днем я никогда ее не видел, но вечером ее, как правило, можно было найти на утесе над Рейви-о-Пиркаппис. Я радовался одному: она, похоже, не догадывалась, над чем я работаю.
Однажды я спросил, чего она дожидается. Она ответила, даже не взглянув на меня:
— Быть борьбе с приливом во тьме да савану, парящему в воздухе! Когда будет следующая смерть, и луна, и прилив, я узрю Тайну Моря!
Услышав это, я весь похолодел. То же она предсказывала Марджори — и теперь ждала, когда ее пророчество сбудется.
Глава XXVII. Вход в пещеру
Однажды ночью, заметно углубившись в толщу земли, я взялся за кайло, чтобы расшатать просверленный камень. Звук после удара оказался более гулким, чем раньше. Я замер с колотящимся сердцем. Затем ударил сильнее — звук отдался еще гулче. Та или не та, но в скале подо мной находилась пещера. Будь со мной помощник, я бы тут же снова вгрызся в камень, но в одиночестве мне приходилось думать о безопасности. Сейчас я, очевидно, стоял на тонком слое над пространством, размеры которого не представлял и приблизительно. Рухни свод — что было вполне возможно под моим неустанным натиском, — и я бы провалился в собственный склеп. Сама секретность, в которой я трудился, гарантировала гибель. Следовательно, требовалось предусмотреть подобный случай.
Итак, я опоясался короткой веревкой, закрепив конец на прочной скобе в стене. Пускай теперь скала проваливается — падение прервется через фут-другой. Приняв меры предосторожности, я начал трудиться пуще прежнего. Я бил большим молотом по дну своей шахты, раз за разом, со всей силы. Затем услышал гулкий рокот — подо мной затрещал свод пещеры. Я удвоил усилия — и вмиг кусок скалы провалился под молотом и пропал в черной расщелине, откуда тянуло холодным воздухом. Боясь задохнуться, я схватился за веревку, чтобы выбраться, но, когда я почуял соленую воду, страх оставил меня. Теперь я знал, что попал в морскую пещеру. Я продолжал работу, пока не проделал неровное отверстие размером около трех квадратных футов. Затем поднялся отдохнуть и подумать. Я спустил в отверстие веревку с камнем на конце и узнал, что глубина составляет около тридцати футов. Перед тем как лечь на дно, камень опустился в воду. Я услышал «плюх», когда он коснулся поверхности. Решив не лезть туда в одиночку на случай, если какая-либо опасность помешает возвращению, оставшиеся до вечера часы я сооружал шкив на потолке над дырой, чтобы спуститься, когда придет время. Затем отправился в гостиницу: слишком уж боялся поддаться искушению любопытства.
После завтрака я поехал в Кром и, оставшись с Марджори наедине, рассказал о своем открытии. Она места себе не находила от любопытства,
Я не удержался и сказал:
— Теперь ты видишь, как мудро мы поступили, поженившись. Можем пойти, куда захотим, а если о нас и узнают, ничем не смогут попрекнуть!
Она промолчала: о чем тут было говорить? Мы решили, что ей лучше улизнуть, как раньше, в платье лакея. Я занялся приготовлениями к ее приезду: доставил в дом еду на ужин и в достатке свечей, спичек, ламп и веревок — ведь мы не знали, сколько часов займет исследование.
Незадолго до девяти я встретил ее в лесу, как и раньше. Она переоделась из ливреи во фланелевую куртку, и мы поехали на Уиннифолд. В дом мы попали никем не замеченные.
Когда я привел Марджори в подвал и направил в отверстие отражатель мощного фонаря, она прильнула ко мне с легкой дрожью. Проход в самом деле внушал страх: черный камень был скользким от морской влаги, лучи света терялись в сумраке далеко внизу. Я сказал ей, что надо делать, чтобы опустить меня, и объяснил устройство своего примитивного механизма. Я видел, как ее беспокоит возложенная ответственность и как внимательно она слушает, чтобы не ошибиться по неведению.
Опоясавшись веревкой и приготовившись к спуску, я удостоился как никогда ласкового поцелуя — она прижалась ко мне, словно не желала расставаться. Погружаясь в отверстие, я поднял над головой керосиновый велосипедный фонарь, который решил взять с собой, и увидел, как морщины тревоги избороздили ее прелестный лоб, когда она полностью сосредоточилась на задаче травить веревку. Даже тогда меня восхитили ее осанка и легкость красивой фигуры, заметной в мужской одежде, которую она не стала менять, поскольку та подходила для предстоящей работы.
Спустившись футов на двадцать, я направил фонарь вниз и увидел тут и там под гладью воды на дне разрозненные камни; одна плита торчала стоймя — очевидно, упав со свода под моим молотом. Было видно, что — по крайней мере, в этой части пещеры — вода слишком мелкая, чтобы чего-то опасаться. Я окликнул Марджори, попросив опускать меня медленнее, и уже через несколько секунд стоял в пещере примерно по колено в воде. Там я сдвинул упавшую плиту в сторону, чтобы она не мешала при спуске. Затем отвязал от себя прочную веревку и привязал тонкую, которую взял с собой неспроста. Она должна была послужить путеводной нитью, когда это понадобится, и обеспечивать связь с Марджори, дабы избавить ее от тревог: держа трос, она будет знать, что со мной все хорошо. Я прошел вперед, прощупывая дорогу прихваченным с собой длинным посохом.
Немного удалившись, я услышал разнесшийся по пещере зов Марджори:
— Берегись осьминогов!
Она воображала всевозможные опасности. Лично мне и в голову не приходила мысль об осьминогах. Нежелательная добавка к моим собственным опасениям — но делать уже было нечего. Не собирался же я бросать начатое из-за страхов — и потому продолжал путь.
В глубине пещеры была ступенька, и я попал в угловатое пространство, которое, в действительности широкое, выглядело небольшим в сравнении с широкой и высокой каверной, где я начал. Немного погодя скала под ногами снова опустилась, и над водой остался лишь низкий туннель высотой четыре фута. Я шел дальше, аккуратно нащупывая путь, и обнаружил, что пещера кончается узкой расщелиной.