Шрифт:
— Вот и всё, — вздохнул молодой чукча. — Душа Моржа на небесах. А скорее всего, во льдах. Мы теперь являемся хранителями бумаг, которые…
— Я думаю, лучше отдать их Князю, — тихо проговорила миловидная женщина. — Или у нас будут…
— Хватит, Зойка, — недовольно остановил ее Умка.
Она вздохнула.
— Мы ничего не сможем получить, кроме пули или ножа. Ну может, удавку на шею. Ты обещал старейшине Моржу, что…
— Морж мертв, — снова перебил ее чукча, — а это, —
— Умка, — качнула головой Зоя, — подумай, как ты сможешь…
— Умка — это белый медведь, сильный и опасный зверь. Меня так прозвали не зря, — самодовольно усмехнулся он. — Я всё смогу и получу большие деньги. Ты со мной?
— Пока да, — вздохнула Зоя, — но при первой опасности уйду и всё расскажу Князю. Он единственный, кто сумеет что-то сделать с этими бумагами.
— Женщина! — угрожающе остановил ее Умка. — Про этот чемоданчик знаем только мы с тобой. В нем наше будущее. Надеюсь, у тебя хватит ума понять это.
— Значит, Морж сдох, — размышлял Князь. — Если верить его словам, наследница Аляски должна объявиться очень скоро, всего через семь месяцев. Тогда и узнаем, существует она на самом деле или нет. Пока же известно, что есть могила матери и девочки, родившейся вроде бы от Аляски. Но ни фамилия, ни отчество не его… Пока ничего не поделаешь. Придется ждать… Бумаги, завещанные девчонке, стоят целого состояния.
— Ваныч, — окликнул его вошедший бородатый мужчина, — помнишь Леньку, ну Умка его прозвали? Он при Морже вроде как в шестерках ходил. С ним баба была, Зойка Вензель. Волчицей ее кликали.
— Короче! — оборвал его Князь.
— Слепой звонил, — заторопился Поп. — Ему по пьяному делу братан Волчицы сказал, что сеструха ему говорила, будто у Умки есть какие-то ксивы и он их продаст только за очень большие бабки.
«Неужели архив Куровича?» — подумал Князь и приказал:
— Закажи билеты на Анадырь.
— Зачем? — спросил Поп. — Легче связаться с Клещом. Он сейчас в Магадане, а там лету всего ничего.
— Закажи билеты на Анадырь, — довольно зло повторил Князь.
Валентин Викторович Песковатский остановил собравшегося было уходить сына.
— Слушай, Филипп, узнай у своих бывших, ну, разумеется, кому доверяешь, что известно о Морже? Помнишь, по делу Аляски проходил этот чукча. Он не раз бывал в столице и был знаком с Куровичем. Я тут наткнулся на дело, которому тогда хода не дали. Так вот, там упоминается Морж, вроде как старейшина у чукчей.
— Фамилия этого Моржа? — спросил Филипп.
— Морж, — усмехнулся отец. — Морж Анатолий. Ему уже под девяносто. Был прапорщиком пограничных войск. Дважды судим. За незаконное хранение оружия. Но потом выбился в люди, стал бригадиром охотничьей бригады. Кстати, в одиночку шатунов уделывал. — И вдруг без всякого перехода резко спросил: — Фотографии получил?
— Вот
— Хрен угадаешь, на кого похож новорожденный младенец, — проворчал Песковатский. — А бабец ничего. «Буракова Анна Павловна», — прочитал он надпись. — Что о ней известно?
— Детдомовская. Закончила Щукинское училище, но ни разу нигде не играла. Уехала в Штаты с каким-то продюсером, он погиб, сбит машиной. Виновник не установлен. Она довольно быстро сошлась с Аляской. Он хоть и был в годах, но баб просто завораживал, даже молодух. Когда она забеременела, устроил большой праздник. И вот еще что… Врач, который принимал роды, убит. С ним был детектив, которого нанял Генри Бергман. Кстати, вот кого следует опасаться, он давно мечтает заполучить путь к золоту России. Странный тип. Погиб его сын, а он будто не придал этому значения. Похоронил довольно скромно.
— Почему не говоришь, что встречался с Лаурой, дочерью Бергмана? — перебил его отец неожиданным вопросом. Филипп, явно не ожидавший этого, растерянно уставился на него. — Жду вразумительного ответа, — спокойно проговорил Валентин Викторович.
Филипп вздохнул.
— Она позвонила и предложила поговорить. — И вдруг взорвался: — А ты не думаешь, что я уже вырос из того возраста, когда…
— Что? — привстал отец.
— Батя, — попытался взять себя в руки Филипп, — тебя волновал архив. Судя по всему, он уничтожен. А мои дела — это мои.
— Слушай, щенок, — процедил Песковатский, — рано ты меня на мягкий хлебец переводишь. У меня еще зубы есть, могу насмерть загрызть. Ты в последнее время повел себя так, как будто всё в твоих руках. Может, нашел наследницу?
— Она же умерла, — удивился сын.
— Жива она, — махнул рукой Песковатский. — Иначе не было бы этой охоты за бумагами наследницы. Кстати, найти надо всех, кто был причастен…
— Но погоди, батя, — ничего не понимая заговорил было Филипп. — Ведь…
Отец снова перебил его.
— Что-то намутил Аляска. На могильной надписи фамилия матери, которая ни о чем не говорит, и отчество ребенка — не Федоровна. Ничего пока не понятно. До мая следующего года ждать придется. Не мог Аляска просто придумать сказку, — качнул он головой. — Уверен, есть наследница, и это ребенок Аляски, чужому он бы ни хрена не оставил. Нас это касается в первую очередь. Золотая долина до восемнадцатого года принадлежала моему деду, польскому шляхтичу Песковатскому, и она должна стать нашей.
— Почему ты раньше ничего не говорил? — едва сумел выговорить потрясенный Филипп.
— Забыл, в какое время мы жили? — усмехнулся отец. — Чего хорошего для нас могло быть в СССР, сам понимаешь. Теперь я хочу восстановить свои права, ведь Долину открыл наш родственник, Семен Семенович Песковатский. Посмотри в сейфе, там папка с нашей родословной. Но хочу предупредить, сынок, — криво улыбнулся Валентин Викторович, — не торопись вычеркивать меня из списка действующих лиц. Я запросто могу неприятный сюрприз тебе преподнести.
— Надька твоя родная сестра? — спросил полковник милиции.