Тайна Нефертити
Шрифт:
Мы шли в молчании, ибо слова были неуместны. Пологие уступы и колоннады храма Деир эль-Бахри предстали серебряным чудом. При лунном свете, в объятиях окружавших его скал храм казался совершенством, не тронутым временем. Майк первый раз заговорил, только когда мы стояли у его подножия:
— Устала?
— Нет.
— Есть настроение для восхождения? Это довольно легко.
— С удовольствием.
В этот раз подъем дался мне без труда. Ночь словно наделила волшебной силой мое тело, теперь не знавшее усталости, а ногам, казалось, помогал кто-то невидимый. Когда мы поднялись на плато, Майк взял меня
— На сколько лет назад ты ушла в прошлое? — спросил он тихо.
— На десять... нет, на пятнадцать. Ты это специально сделал?
— Именно вид ночью ты так обожала. «Бибан эль-Мелек в лунном свете», — восторгалась ты тонким детским голоском, выговаривая арабские слова с ужасным произношением...
— Это не только вид, — сказала я, улыбаясь тому, как он меня передразнил, — но и история этого места тоже.
— М-м-м, как это там... золото и драгоценности, спрятанные под землей сокровища... Не смешно ли, что слова эти могут разжигать воображение. А толпы бессильных мертвецов...
— Не знала, что ты любишь стихи.
— В этом лучше не признаваться. А насчет бессильных мертвецов сказано неверно. У этих мертвецов силы много, и власть их велика не только, пока они живы, в их власти проклясть живых даже после своей смерти.
— Ты говоришь о проклятии фараонов?
— Мы оба знаем, что не было никакого проклятия, это всего лишь газетные сплетни. Захороненные сокровища сами в себе несли проклятие. Подумай, сколько бедолаг было подвергнуто пыткам и посажено на кол в древние времена за то, что польстились на золото, похороненное в этих гробницах. Не говоря уже о более поздних жертвах, которые извели себя желанием...
Я вздрогнула. Он обнял меня крепче, но без всякого тайного умысла. Его мысли были заняты совсем другим.
— Майк, ты собираешься искать гробницу?
— Нет.
— Но...
— Это совершенно безнадежно, Томми. Если бы мы могли сузить территорию поисков до какого-то определенного места, у нас еще был бы шанс. Но, судя по тому, как обстоят дела, она может быть где угодно. Совершенно где угодно.
Я наклонилась вперед и уперлась лбом в сжатые кулаки.
— Майк, я пытаюсь вспомнить. По-честному, пытаюсь.
— Я знаю, — сказал он с тихим смешком. — Я видел, как ты впадаешь в транс в самые неподходящие моменты — во время еды, например, с вилкой, наполовину поднесенной ко рту. Ты стараешься слишком усердно.
— Сперва я решила, что мне все равно, — сказала я, уставившись на величественную панораму кремовато-белых камней и
— Боюсь, что имеют. Если только ты не жертва кровной мести.
— Никто здесь не знает меня настолько хорошо, чтобы ненавидеть, — жалобно сказала я. — За исключением тебя и Джона.
— Я тебя не ненавижу, — совсем буднично возразил Майк. — И тебе следовало бы лучше знать Джона, чтобы не думать о нем подобных вещей. Оставь свои домыслы, Томми, и давай перейдем к делу. Если действительно хочешь помочь...
— Да, — сказала я твердо. — Да, хочу.
— Тогда вернемся к письму Абделала. Черт бы его побрал, это единственный ключик, который мы имеем.
— Я просмотрела все карты, — сказала я, выпрямляясь и решительно отметая личные переживания. — Ничего подобного нет в районе Фив.
— Я знаю. Я тоже посмотрел. Проверил еще и по словарю.
Я понимала, что он не имел в виду Уэбстеровский [21] . Когда египтолог ссылается на «словарь», он имеет в виду огромный пятитомный «Worterbuch» Древнего Египта.
— Мне это в голову не приходило! — воскликнула я. — Ты полагаешь, что это одно из древних названий?
21
Толковые словари английского языка, названные так по имени американского лексикографа Н. Уэбстера (1758 — 1843).
— Именно. И я думаю, мы на верном пути.
Он вскинул длинную руку и сгреб меня в объятия. Я оторопела, будучи в тот момент вовсе не расположенной к нежностям, но Майк сказал:
— Успокойся, просто я пытаюсь изобразить из себя кушетку в кабинете психиатра. А сейчас не напрягайся, пусти мысли по течению.
— Ладно, — согласилась я, непроизвольно обнаружив, что моей голове очень удобно лежать на его плече. — Валяй.
— Ты помнишь древнее название Фивского некрополя?
— Откуда я могу знать подобные вещи?
— По-моему, ты, так или иначе, кое-чего нахваталась. Его называли Местом правды. Теперь припоминаешь?
— Да, смутно.
— Долина цариц называлась Местом красоты. Это тебе о чем-нибудь говорит?
— С трудом что-то вспоминаю... Да, я знала это название когда-то давным-давно. А как насчет Долины царей?
— Вот еще один из тех вечных археологических споров, которые так тебя бесят.
Я не могла видеть лица Майка, но по голосу догадалась, что он улыбается.
— Никто точно не знает. Однако не отвлекайся. Итак, Место правды, Место красоты, но Места молока в словаре нет. Значит, ты это придумала сама, когда была школьницей, по аналогии с другими древними названиями. Когда ты его изобрела, Томми?
— Я не помню!
— Не пытайся вспомнить. Просто расслабься. Ты в ту пору часто бродила здесь с Джейком, с Абделалом, даже со мной пару раз. Но при мне ты ни разу не упоминала этого названия. Должно быть, это произошло, когда ты бродила с Абделалом. Он запомнил это, потому что находка каким-то образом навела его на мысль о придуманном тобою названии. Однажды, когда ты была с Абделалом, вы о чем-то говорили. Думай, думай о чем...