Тайна особняка на Даффодил-Террас

Дойл Артур Конан

XII

Словно камень свалился у нее с души: она поспешила к отцу. Тот встретил известие спокойно: сильные чувства — радость, горе — оставили его окончательно.

— Ты спасла нас, —

сказал он. — Ты наш ангел. Поди наверх, сообщи это своей бедной матери: она приняла случившееся куда ближе к сердцу, чем мы.

Ангел-дочь поцеловала отца в лоб и пожелала ему оставаться в добром расположении духа.

— Мы все еще будем счастливы. Нас ждут радостные дни, — сказала она и стала подниматься по ступенькам.

Эхо слов ее, казалось, застыло в воздухе. Вечер несчастий остался позади, и естественно было ждать первых лучей забрезжившего рассвета. У них вновь появилась надежда на счастье. Утомительны бессонные ночи, стоило ли удивляться, что миссис Джой задержалась в постели, решив отдохнуть немного и днем? Дочь осторожно, на цыпочках ступила в комнату, не желая тревожить мать. Уже стемнело, в комнате царил полумрак. Женщина спала крепко, в этом не оставалось сомнения. Однако даже в темноте девушка заметила на столе записку с подписью. Она приблизилась к кровати. Темная фигура в своем повседневном платье лежала так неподвижно, что… Дочь бросилась к матери и все поняла.

Нетрудно

догадаться, что привлекло чумазую ораву тем утром в понедельник к ограде ярко-красного кирпичного особняка. В тот день здесь появились коронер, поверенные, полицейские. Особенного расследования и не потребовалось. Обычная в таких случаях склянка с резким запахом служила более чем ясным объяснением случившегося. Наконец из комнаты вышел доктор — и изложил собственную версию происшедшего.

Никаких сомнений дело не вызывало. Разве что содержание записки хозяева скрыли от этих джентльменов, ибо в ней было признание — последний возглас разбитого сердца и сломленного духа.

«В минуту временного помрачения рассудка…» — нередко эта газетная формулировка служит лишь утешением родственникам, сраженным горем. В данном случае, однако, нам придется отнестись к этим словам с полной серьезностью. И сам дом — заброшенный, приходящий в упадок — идеальная сцена для нашего повествования. Он весь во власти увядания: достаточное основание, чтобы усомниться, будто намечавшаяся свадьба была здесь сыграна.

1895 г.