Тайна острова Незабудка. Мир без обмана
Шрифт:
— Кто? — не понял король, но тут до него дошло. — Вообще-то она моя невеста к твоему сведению, а нянь для детей я не нанимал, сами справляемся.
Сэнта не вслушивалась в суть их разговора, она быстро забежала на второй этаж и вошла в комнату Ники, плотно прикрыв за собой дверь, отрезая все посторонние звуки. Ребенок сидел на кровати, поджав под себя ноги, и тихо плакал, уткнувшись головой в коленки. Волшебница села рядом, силой прижала ее к себе. Девочка разрыдалась в голос.
— Тише, тише, все будет хорошо, — шептала Сэнта, гладя ее по голове. — Не принимай слова Мальтуса близко к сердцу, если ты
Ники подняла голову, посмотрела ей в глаза и со злобой в голосе произнесла:
— Я ненавижу театр.
— Почему?
— Он украл у меня семью! Мама только им и живет, на меня ей плевать, да и бабушка нас бросила, умчалась на свои гастроли.
— Сложный случай, — Сэнта поджала губы, крыть ей было нечем.
— Радость моя, вот почему так важен для нас День Семьи, — тихо сказал Мальтус, который до этого молча наблюдал за ними, стоя в косяке двери.
«Мамочку» он легким взмахом руки прямым адресом направил в театр, вспомнив, что он король и вдобавок сильный волшебник. Препираться с ней ему быстро надоело, все равно ничего не докажет и не объяснит, что она не права, а так воспользовался тем, что закон — это он.
Мужчина подошел к ним и сел на ковер перед кроватью.
— Сэнта, я тебе и раньше говорил, что волшебники и маги живут долго. Длинная жизнь так сказать смывает некие грани, понятия, а зачем собственно жизнь дана? Многое забывают, что они сюда пришли не только получать удовольствие. И живут только в свое благо. Для них дети…, как бы так мягче сказать? Есть и есть. Они сами по себе, дети сами по себе. Если материально они обеспечивают свое чадо, то до воспитания им нет дела. Так мы и получаем общество, где обделенные вниманием «дети» по своему подобию воспитывают свое потомство. Не могу сказать, что это хорошо, поскольку страдает психика, внутренние обиды выливаются на внешнее поведение, манеру общения. Я за здоровое общество.
— Я тебя поняла, ты хочешь быть примером, — кивнула женщина.
— Мой род всегда был примером, но после войны многие устои пошатнулись…, а к плохому… так быстро привыкаешь — это как болезнь. Общества.
Они сидели молча, каждый думая о своем: король, мечтая о большой и дружной семье; его невеста о возлагаемой на нее ответственности и если в нем она была уверена, то себя не хотелось подставить под монастырь; а Ники о маме, ей хотелось проводить с ней больше времени, но понимала, что если она примет ее предложение, то видеться чаще они не станут.
— Ники, что хочешь ты? — спросил волшебник.
У Сэнты округлились глаза, она не думала, что Мальтус так просто сдастся и отдаст ребенка скитаться по городам Листерии, ведь девочка могла принять любое решение, а король просто шел ва-банк, из-под своего крыла, пусть и биологической матери, отпускать дите не собирался.
— Ники, ты хочешь с мамой уехать и колесить с ней и театром по миру? — повторил свой вопрос он.
С мамой она хотела, но театр там был лишний, не хотела она делить свою маму с ее работой, которая важнее родного ребенка.
— Я не хочу работать в театре, — тихо сказала Ники.
— Вот и отлично, — подвел итог Мальтус. — Вопрос решен. Иди вниз под елкой тебя ждет сюрприз.
И в подтверждение его слов раздался радостный вопль Эдик, которая таки добралась до подарков. Ники, недолго
— Ты хитрый лис, — провожая ребенка задумчивым взглядом, оценила волшебница.
— Заметь, я интересуюсь мнением окружающих и только потом принимаю решение, — самодовольно заявил он.
— И манипулятор.
***
В ближайшие дни Эдик была занята планом по штурму музея. Полина с группой репетировали выступление на королевской свадьбе (Мальтус хоть и не одобрял затею, но не лез). Ники убивала время за просмотром зимнего кинематографа.
Школьный музей сестрами был благополучно заброшен. На днях Вика принесла брошь, найденную в лесу. Она не знала, как ее занести в картотеку, и под какой табличкой выставить на всеобщее обозрение. Данная находка, как выяснилось, пылилась в коробке с неопознанными ископаемыми. Эдик сутки провозилась с раритетом и, в конце концов, решила спросить у Мальтуса: «Представляет ли данная вещь историческую ценность?»
— Откуда она у тебя? — не веря своим глазам, крутя ювелирную пародию на живой цветок, спросил он.
— Нашла, — просто ответила она.
— Где?
— В лесу не далеко от лагеря.
— На поляне, — догадался король.
Ребенок кивнул.
— Поль выходи, — попросил Мальтус.
Полина вылезла из своего убежища, в кабинет она зашла за бумагой и по старой привычке спряталась, услышав скрип двери, впуская хозяина с гостьей. Стоило ей подойти ближе, как она потянула ручки к неизвестной побрякушки. Ловко выхватила ее из рук волшебника, Поля стала крутить брошку.
— Ой, — непоседливый ребенок уставился на незаметную ранку на пальчике, из которой тоненькой струйкой сочилась кровь, а на ладони брошь плавилась, пузырилась и шипела, стоило ей соприкоснуться с красной жидкостью.
Мальтус зафиксировал ее руку, не давая перевернуть или стряхнуть расплавляющийся метал. А нечто зелененькой змейкой поползло по ее запястью, и в итоге сформировался браслет без начала и конца в виде веточки с цветками незабудки.
— Красиво, — поразилась Эдик.
— Артефакт рода, — пояснил волшебник.
— А он опасен? — поинтересовалась Эдуарда, помня лекцию Сэнты об артефактах и их особенностях эксплуатации.
— Для нее абсолютно безопасен, красивое украшение, которое хранит колоссальный заряд энергии. Смею предположить, что его функция защита.
Полина, как завороженная, потрогала холодный ободок, камни. В ее голове крутился один навязчивый вопрос: «А зеленый металл бывает?»
Глава 12
Мальтус никогда не имел привычку любоваться на себя в зеркале, но сегодня он был хорош, как бы сказала Сэнта: «Чертовски привлекателен!» Парадный белый военный камзол, знаки отличия на груди, золотые эполеты, ему определенно шла форма, которая подчеркивала достоинства подтянутой фигуры. Полусобранные волосы небрежно прямыми локонами лежали на мощных плечах. На голове была массивная корона с вкрапленными в нее драгоценными камнями, а не золотой обруч, как он любил надевать на все официальные мероприятия. Но не одежда делала его в это утро столь прекрасным. Глаза. Глаза, светящиеся неподдельным счастьем, и улыбка, не покидающая лицо.