Тайна озерной ведьмы
Шрифт:
Я вырывалась из его рук, кричала, плакала, умоляла пустить меня к ней, не замечая прибывших из академии преподавателей, среди которых были деканы некромантов и боевиков.
Но он не дал мне к ней приблизиться. Он не дал мне спасти её! Он… это он убил её. Я точно знаю, звери не могли так изуродовать тело Ливари. Это было нападение. Спланированное им нападение.
Урод. Он не человек, он просто урод.
Рыдания разрывали мою грудь, пока некромант и боевик рассказывали ректору о том, как прибыли по моему сигналу о помощи, как увидели изуродованное
В какой-то момент я поняла, что сижу на земле, зажимая себе рот обеими руками. Слёзы обжигали кожу лица, заливали шею и намочили ворот спортивной кофты. А моё сердце…
Оно погибло тогда вместе с ней. Она ушла и забрала его с собой.
Она ушла… остались только я и моя боль, не утихающая с годами. Боль, которую невозможно было заглушить. Боль, из-за которой я не могла спать ночами, просыпаясь от собственного крика. Боль, что душила без жалости и сострадания.
Единственное, что я могла сделать для человека, которого не успела спасти — отомстить. Я должна была, просто обязана доставить Вильгельму Дауканс такие мучения, о которых он и думать не смел. Я должна заставить его страдать. Должна сделать так, чтобы ему от себя самого стало противно.
А потом я убью его. И пусть меня за это казнят, я не позволю этому уроду портить человеческие жизни.
— Кто сделал это? — Авересу история совершенно не понравилась, его голос был глухим от потрясения.
— Зверь, — Онэм усмехнулся, демонстрируя всё своё отношение к этой версии.
— Лорд Дауканс лично провёл расследование и подтвердил, что нападение было совершено диким зверем, — голос Аэрема был точно таким же — скептическим и со злой насмешкой.
Он тоже не верил в это.
— Вы говорите так, будто считаете иначе, — заметил лорд Аверес.
— Мы видели раны, лорд ректор, — с легким намёком на укор ответил боевик, — звери такое не делают.
— Тогда кто? — мрачно вопросил глава академии.
Мы все знали это. Все четверо. Но если ректору нужно было лишь подтверждение, а мне нельзя было себя выдавать, то оба декана понимали всю серьёзность происходящего и благоразумно промолчали. У Вила везде уши, об этом знают лишь немногие, мужчины входили в число тех немногих. И они оба понимали, что будет, если обвинить главнокомандующего короля в убийстве адептки. Их просто уберут как нежелательных свидетелей.
— Вы же всё понимаете, — совсем тихо произнёс некромант и добавил что-то ещё, но я не услышала.
Дальше они все разговаривали совсем тихо, подходить ближе я не рискнула.
С трудом поднявшись на ноги, стараясь не издавать никаких звуков, я развернулась и поплелась прочь, старательно пытаясь больше не плакать. Слёзы высохли и теперь лицу было холодно, но щёки всё равно пылали.
22
Я не отслеживала своего передвижения, просто бездумно брела вперёд, глядя себе под ноги, пока не оказалась
Золото и зелень листвы смешались. Под ногами хрустели веточки и опавшие листья, на ветках негромко пели ещё не улетевшие птицы. Тихо и одиноко.
Смахнув с низкой скамейки листики, я осторожно присела на самый краешек, вытянув ноги и задумчиво их рассматривая.
Такие худые. Раньше они были стройными, как у Ливи, но в последние два года я сильно похудела. Очень сильно. У меня теперь рёбра просвечивают сквозь кожу, руки и ноги стали совсем тоненькими, выпирает ключица и косточки на бёдрах, даже щеки впали.
Наверно, со стороны я выглядела потрепанной жизнью. Профессора были правы, мои глаза всегда были печальны. Я понимала, чего хочет Вильгельм, и понимала, что он ни за что не успокоится. Можно было просто отдать ему кулон, но… как-то раз я случайно услышала его разговор с каким-то мужчиной. Тогда он сказал, что для надежности нужно избавиться от всей моей семьи, в том числе и меня. Но только вначале он хотел поженить нас, чтобы всё моё состояние перешло ему — кулон тоже.
Так что теперь этот опасный артефакт был единственной гарантией моей жизни.
Пошевелив носками, я немного попинала листву, потом поднялась, пошвыряла её в разные стороны уже с большим воодушевлением, всё думая, думая, думая…
Что делать? Вот что мне делать? Да, хорошо, задумала убить Вила. Просто отлично! Осталось только подождать пару лет. Но что мне делать всё это время? Не могу же я сидеть просто так, пока он убивает всех вокруг меня!
Может, отдать ему кулон? Глядишь, он его убьёт. Или Вил уничтожит артефакт. Хоть от одной опасной вещи я избавлюсь. Главное, чтоб перед этим не избавились от меня.
Или же я могу пойти к ректору и попросить у него помощи. Но как это будет выглядеть? Он и так сделал для меня многое, а я… Будет просто нечестно просить его о чём-то. Верно?
Но лорд Аверес за многие года был единственным, кто осмелился противостоять Вильгельму. Я же совершенно не знаю нашего ректора, а вдруг он брат короля и ему вообще бояться нечего? Это было бы просто шикарно, хоть и немного страшно.
Но что, если мне помочь ему? Тогда бы у Авереса была возможность обосновано обвинить Вильгельма. Возможно, его бы даже казнили. И это произошло бы намного раньше, чем через несколько лет.
Рискнуть и довериться или молчать и делать всё самой?
Что, если ректор пострадает или даже погибнет из-за меня? Что мне тогда делать?
А если погибну я сама, то делать уже ничего не придётся.
Тьма!
— Ивена?
Я подпрыгнула от неожиданности, лихо развернулась и с удивлением воззрилась на хмурого ректора. Зачем он пришёл? Как нашёл меня?
— Что вы здесь делаете? — спросила я немного враждебно.
Лицо ректора помрачнело ещё сильнее. Поджались губы, глаза чуть сощурились. Сложив руки на груди и окинув меня ещё одним взглядом с ног до головы, он решил меня упрекнуть: