Тайна, покрытая мраком
Шрифт:
— Мамочки, — пискнула Любка, потому что тоже его заметила и начала заваливаться вправо, а справа была я и тоже начала заваливаться.
Витька джентльменски меня поддержал.
— Вы чего? — спросил испуганно.
— Ты откуда взялся? — брякнула я.
— Как откуда? С улицы. Мамаша посылала к Христофорычу, за пилюлями. А вы чего здесь ползаете?
— Все, нет больше моих сил, — заявила Любка внезапно, обретя сознание. — В Хохляндию возвращаюсь… Тьфу, поеду домой, в Украину. Пусть вся улица смеется, зато кровососам не достанусь, — она потрясла пальцем перед Витькиным носом, а он сказал:
— Не иначе как
— А ну иди сюда, — рассвирепела я, ухватив его за ворот форменной куртки. — Смотри.
— Куда? — нахмурился он.
— В замочную скважину, придурок. Что там стоит?
— Чего смотреть, я и так знаю. Рухлядь всякая. Рояль старый, концертный. Половины клавишей, считай, нет. Мамаша его отреставрировать собиралась, да все недосуг. Большие деньги за него давали, ага… в театр хотели забрать как реквизит, играть на нем нет никакой возможности. Но мамаша ни в какую, я, говорит, его из Нижнего Тагила после войны на трех товарняках перла.
— А кроме рояля, мамаша ничего там не держит? — ядовито спросила я. — Прямоугольной формы, в голове пошире, в ногах поуже.
— А-а-а… — удовлетворенно кивнул Витька. — Ты гроб имеешь в виду?
При слове «гроб» Любка начала размазываться по стенке, а я уставилась на Витьку в большой печали. Судя по выражению его физиономии, в наличии гроба за дверью он не видел ничего особенного.
— Гроб, — с трудом сдерживаясь, ответила я.
— Так это мамашин гроб. Заказала еще год назад. Она в тот раз тоже помирать собралась. Вот и заказала, говорит, по-человечески и не похоронят, надо все самой. Чтоб кружево натуральное и все такое. Гроб дубовый, сносу не будет. В общем, выбрала все самое лучшее, а потом умирать раздумала. А гроб куда девать, ведь за него деньги плачены. Привезли сюда. Пусть стоит, когда-нибудь пригодится. Место на кладбище уже есть, рядом с предпоследним мужем. Последнего-то мамаша не очень жаловала. Говорит, ляжем рядом, непременно подеремся. И памятник есть. Скорбящий ангел. Очень красиво. Мамаша свою фотографию восемь раз на памятнике меняла. В конце концов выбрала ту, на которой она почти что голая. Дезабилье называется. Я это слово долго запоминал. В дезабилье — это значит без белья. Мамаша сказала: «Теперь ни одна зараза мимо моей могилы не пройдет», — Витька довольно улыбнулся и посмотрел на меня, точно ждал похвалы за старательность.
— Что-то ты разговорился, — сказала я с сомнением. — То слова из тебя не вытянешь, то…
— Зубы заговаривает, — кивнула Любка. — Имей в виду, я родне письмо отправила, все как есть расписала. Так что ваши выкрутасы вам даром не пройдут. Если со мной что случится…
— Хочешь, я углы фланелькой обобью? — заботливо спросил Витя. — Чтоб ударяться мягко.
— При чем здесь углы? — прорычала Любка.
— Не углы, тогда что? — замер Витя с приоткрытым ртом. — Что с тобой может случиться?
— Верка! — заорала бабка из своей комнаты. — Чаю принеси! Две дуры в доме, порядка никакого.
Любка, которая, как выяснилось, была сегодня Веркой, бросилась в кухню, а Витька степенно отряхнул брючины и сказал:
— Когда обедать-то сядем? С утра как канарейка с двумя крошками на весь день…
Я отправилась в кухню и Витька за мной. Любка успела приготовить
— Чего опять раскудахтались? — спросила она. — Отдохнуть спокойно не дадут.
— Вспыхнула дискуссия по поводу вашего гроба, — ответила я, поставив перед ней поднос.
— Дался он вам.
— Милана Теодоровна, вам никто не говорил, что вы самодурка?
— Говорили, милая, говорили.
— Гроб можно вернуть. Хотите, я договорюсь.
— Зачем? Все равно помирать, стоит и стоит, никому не мешает.
— Его присутствие в доме травмирует Любку, то есть Верку, я хотела сказать.
— А пусть нос свой не сует, куда не просят. — Бабка стала пить чай, а я устроилась в кресле.
— Ну и чего ты здесь сидишь? — вскинулась Теодоровна. — Внука ищи.
— Мне что, по улице бегать?
— А и побегала бы, не велика барыня. Витю мне позови. Только накормите мужика сначала. Голодный мужик ни на что не годный.
Я отправилась за Витькой и застала его в кухне, он уплетал борщ, совершенно не нуждаясь в том, чтобы его кормили. Любка сидела тут же, подперев щеку рукой, и смотрела на него с подозрением.
— Витька, — позвала она где-то через минуту. — Ты почему не женишься?
— Мамаша не велит, — пожал он плечами. — Я-то жениться совсем не против, — он растянул рот до ушей, подмигнул Любке и вдруг погрустнел. — На самом-то деле я уже был женат. Не послушал мамашу и женился. Уж очень красивая девка попалась. Аппетитная, — Витька облизнулся, а Любка нахмурилась.
— И чего?
— А ничего. Без квартиры меня оставила. Я сразу все на нее переписал, а она меня выгнала.
— И правильно сделала, — хмыкнула я, а подружка воспылала к нему внезапной жалостью:
— За что выгнала?
— А ни за что, другого нашла. А я вот теперь у мамаши живу. Податься-то некуда.
— И мне податься некуда, — вздохнула Любка.
— Будем считать, что вы нашли друг друга, — подытожила я и отправилась в свою комнату. Требовалось срочно дать нервам передышку.
Только я прилегла на диван, как зазвонил мой мобильный. Надо сказать, звонили мне нечасто, то есть последние полгода практически никто не звонил. Все мои друзья-знакомые куда-то подевались, как только я без работы осталась. Родителям я обычно звонила сама, экономя их деньги, а если звонили они, об этом я узнавала сразу, по соответствующей мелодии. В общем, я взяла мобильный и с любопытством уставилась на экран. Номер незнакомый, вот я и гадала, отвечать или нет. Но тут вспомнила про внучка и ответила с большой поспешностью:
— Да.
— Ты кто? — поинтересовался мужской голос.
— А ты? — буркнула я.
— Я — это я. А ты кто такая?
— А кому ты звонишь, придурок? — разозлилась я.
— Бабка что, в самом деле собралась помирать?
— Так это вы? — не на шутку разволновалась я.
— Само собой, а ты-то кто?
— Я работаю у вашей бабушки. Меня Леной зовут.
— Ну и чего бабка?
— Очень хочет вас видеть.
— Мало ли что она хочет.
— Послушайте, — я приняла вертикальное положение и заговорила весьма внушительно, как мне казалось: — Вашей бабушке восемьдесят один год. А вы ее пять лет не навещали. И не стыдно вам? Согласна, старушка не подарок, но вы единственный внук и она очень хочет вас видеть. Следует заходить хотя бы время от времени.