Тайна придворного шута
Шрифт:
ГЛАВА 10
Дрезденский ипподром очень напоминал Хоппегартен в Берлине. Он также со всех сторон окружен парком, длина беговой дорожки составляла 1800 метров, и сама дорожка имела овальную форму. Главная трибуна, построенная еще в начале века, деревянная, представляла собой памятник архитектуры и была основательно отреставрирована незадолго до описываемых событий.
Симон и Клаудиа прокомпостировали свои билеты, сразу после входа повернули направо, чтобы посмотреть на разминку лошадей, затем поднялись на трибуну. У них были места в первом ряду. Уже
— Симон Шустер?
Это был скорее вопрос, чем констатация. Симон повернул голову налево.
— Бернд? Бернд Винтер! — Симон сразу узнал старого школьного друга. — Вот так сюрприз!
Их разделяло всего шесть мест на трибуне. В этот момент стартовал заезд, и, дав друг другу понять знаками, что обязательно надо поговорить, они устремили свои взгляды на беговую дорожку.
— Кто это? — спросила Клаудиа.
— Мы вместе учились в школе.
Симон сконцентрировал все внимание на поле. Фаворит, жеребец по кличке Мач Грум, опережал ближайшего соперника на пять корпусов, и все было предрешено. Симон узнал потом, что все, кто поставил на него, ничего не выиграли, получив назад лишь свои собственные ставки. После забега Бернд Винтер подошел к Симону. Старые друзья крепко обнялись.
— Моя дочь Клаудиа. Мой школьный друг Бернд Винтер.
Несколько минут мужчины рассказывали, кто из них чего добился в жизни. Бернд Винтер нашел себя в рекламном бизнесе и вот уже третий год являлся коммерческим директором фирмы «Дрезден-Вербунг унд туризм ГмбХ». Симон заметил, что жизнь богата случайностями. Винтер не понял этого замечания.
— Сейчас поясню. Судя по тому, что в середине дня в пятницу ты спокойно попиваешь ром на ипподроме, работа не требует от тебя полной самоотдачи.
— Не совсем так. Посещение ипподрома — тоже часть работы. Ипподром относится к числу мест, посещаемых туристами. Если я расскажу тебе, сколько город вложил в реконструкцию этой трибуны, ты поймешь, что я обязан бывать здесь регулярно. Мы встречаемся здесь с нужными людьми из мира бизнеса.
— Ладно, ладно, — произнес Симон примирительно. — Но, согласись, эта сфера твоей профессиональной деятельности весьма приятна.
Винтер, улыбнувшись, кивнул.
— У тебя есть немного времени? — спросил Симон. Они присели, Шустер заказал шампанского и стал рассказывать другу о своих планах относительно литературного фестиваля. Он упомянул почти всех своих контрагентов по этому делу и подвел некоторые предварительные итоги подготовки к празднику.
— Мы обязательно встретимся еще. Ты не сможешь пройти со своим проектом мимо нашей фирмы, а значит, и мимо меня.
— Да, это так, — сдержанно согласился Симон. — За успех!
Они выпили, и Симон продолжил:
— У меня есть только одна небольшая проблема. Но, надеюсь, именно ты поможешь мне с ней справиться.
Бернд Винтер, как и доктор Шнайдер, был немедленно посвящен в то, что организация литературного фестиваля в Дрездене лишь пробный шар. Главная цель Симона — фестиваль в Берлине через два года.
— Для меня было бы лучше, если бы никто не знал, что в качестве организатора праздника здесь, в Дрездене, выступаю я. Что скажешь, если мой
— Разве он не понадобится тебе потом, в Берлине?
— Нет. Берлинский фестиваль я организую под крышей своего книжного салона. Потом конструкции павильона надо будет где-то хранить. У меня нет для этого площадей, и я не вижу смысла вкладывать деньги, чтобы их арендовать. Нет, павильон мне не нужен.
Бернд Винтер задумался, но ненадолго.
— Я не должен буду вкладывать деньги в проект, ты позволишь мне внести пару пожеланий относительно конструкции, чтобы я смог потом использовать его для своих целей. Если так, то я согласен, чтобы павильон использовался под вывеской «Дрезден-Вербунг». И никто не должен знать, что за этим проектом стоишь ты. Я правильно все понял?
Мужчины ударили по рукам. Клаудиа начала нетерпеливо поглядывать на часы. Ей уже хотелось домой.
— А где ты была вчера весь вечер? Я пытался тебе дозвониться.
Клаудиа бросила взгляд в зеркало заднего вида и обогнала двигавшийся впереди грузовик.
— Ужинала с господином Шнайдером. Собственно, мы собирались в театр, но не получилось.
Это была не вся правда. Впрочем, сказать, что Клаудиа солгала, тоже было нельзя. Да Симону вовсе не обязательно было знать, что последнюю ночь она провела у Макса.
— Отличная идея — разместить павильон под вывеской фирмы Бернда Винтера. — Клаудиа надеялась, что ей удастся отвлечь Симона от опасной темы.
— Да. Если он объявит, что это павильон «Дрезден-Вербунг», никто не будет знать, что мы обитаем в нем. Только Винтер и Шнайдер. В Бернде я уверен. Он будет молчать. Но… — Симон не договорил.
— Макс тоже! — выпалила Клаудиа и тут же прикусила губу, заметив в зеркале, как улыбнулся отец.
Симон понял сразу: что-то стряслось. Пока Клаудиа медленно вела машину по прилегающей к особняку улице в поисках места для парковки (собственного гаража в доме не было), он заметил, что весь дом по периметру опоясан бело-красными заградительными лентами. Он попросил притормозить на секунду перед калиткой и лишь потом двигаться дальше. Теперь и Клаудиа заметила, что заградительные полосы опоясали весь дом, оставляя свободным только проход к входной двери. Симон взял трость, вышел из машины и попросил дочь не задерживаться с парковкой.
Когда он открыл входную дверь, навстречу ему сразу бросилась Джулия. Лицо ее было мокрым от слез.
— Случилось что-то ужасное!
Из антикварного салона в прихожую вышел незнакомый мужчина.
— Господин Шустер?
Симон утвердительно кивнул.
— Что здесь произошло?
— Старший комиссар Шредер. Уголовный розыск. Отдел убийств.
И предъявил удостоверение. Симон почувствовал, как нарастает тревога.
— Что случилось? — повторил он.
Джулия подошла к хозяину, уткнулась в плечо и снова начала всхлипывать.