Тайна происхождения. Трилогия
Шрифт:
От пятидесяти человек команда усохла до двадцати, потом до десяти, пяти, и в конце концов остались только двое – Янус и Изида. Винить их тут было не в чем. Ученые выросли на густонаселенной планете, в гуще социальной жизни. Мучительная изоляция дальних космических экспедиций, годы анабиоза и повторение одних и тех же экспериментов раз за разом изнурили ученых. А те, кому не прискучили исследования, вожделели возвращения на родную планету атлантов, где начался новый интеллектуальный ренессанс. Противостоять манящему зову новой эпохи единого
– Такое впечатление, будто мы последние два человека во Вселенной, – промолвил Янус. На обзорном экране у него за спиной появилась планета 1632 – шар с мраморными переливами пурпура, красноты и белизны, выраставший по мере приближения корабля к нему.
– Да, – отозвалась Изида. – Идеальный способ провести наши исследования.
Янус собирал свои образцы на 1632-й в одиночестве, не перекинувшись с Изидой почти ни словом за время их трехнедельного исследования. Изида понимала, что причинила ему душевную рану, но это лучше, чем ложь. Ложь она приберегала на самый крайний случай, когда без нее не обойтись, и понимала, что этот момент наступит очень скоро.
Когда они уже входили в свои стазис-камеры, Янус наконец разбил лед.
– Увидимся на следующей планете, Изида.
Она кивнула; труба закрылась, и ее окутал туман.
Как раз следующей планеты – 1701-й – она и дожидалась. Та была как раз в пределах нужной дальности.
Выйдя из трубы, Янус уже был собой прежним. Для каждого из них прошло всего несколько секунд, но снаружи пролетело два года. Колокола, растягивающие время, в обоих концах корабля в сочетании со стазис-камерами делали скачки сквозь время и пространство легкими, как послеобеденная дрема.
– Со времени первоначального исследования тут развились кое-какие экзотические виды, – заметил Янус. – Давай возьмем посадочный модуль «Альфа». Может быть, найдется что-нибудь для ковчега…
– Согласна, – ответила Изида, активируя собственный терминал и прокручивая информацию в надежде найти благовидный предлог улизнуть. – Высланные вперед зонды также обнаружили признаки окаменелостей на седьмой планете. Я бы хотела взять посадочный модуль «Дельта», чтобы добыть образцы.
Неохотно согласившись, Янус добавил:
– Давай периодически поддерживать радиоконтакт.
– Конечно.
Изида выбрала посадочный модуль «Дельта» по двум причинам: это единственный корабль, способный к гиперпространственным переходам малого радиуса, да вдобавок на нем есть плот воскрешения.
У границы Солнечной системы она совершила прыжок, которого дожидалась двадцать три года, – к колонии Изгнанников.
Обзорный экран внутри посадочного модуля «Дельта» показал, что цивилизация делает свои первые неуверенные шажки. Поселения были еще чересчур малы, чтобы увидеть их с орбиты, но при большом увеличении она увидела на обзорном экране фермы в
Изида вступила в радиоконтакт, договорилась о встрече и приземлилась на поверхности планеты. Спустила плот воскрешения перед самой посадкой, а затем встала перед посадочным модулем в ожидании.
Модуль приземлился в скалистой местности в нескольких милях от небольшого поселения. Через несколько минут из-за уступа скалы показался Ликос. Его юношеское лицо стало более суровым и обветренным, но черты по-прежнему лучились обаянием, которое Изида находила неотразимым.
Не думая, не проронив ни слова, она пересекла разделявшее их расстояние и обняла его, едва не повалив на землю.
– Эй, – сказал он, отстраняя Изиду, чтобы оглядеть ее, – ты не постарела ни на день!
– Стазис-камеры творят чудеса. – Изида кивком указала на прямоугольную конструкцию в нескольких футах от них. – Сам увидишь.
– Что это? – Ликос скептически оглядел конструкцию.
– Плоты воскрешения. Большие корабли спускают их, когда оказываются в опасности. Если экипаж гибнет, то воскресает на нем и может дождаться спасения.
– Это напоминает мне старый мир, – покачал Ликос головой. – Здесь жизнь проще.
Изида уловила в его интонациях какие-то странные нотки. Колебания? Страха?
– Наш план тебе разонравился?
– Нет… Дело такое. Мы строим тут нечто славное. Когда мы говорили… тогда я думал, что изгнание равноценно крушению. Но тут мы сплотились. Есть и единство, и смысл.
– Они никуда не денутся.
– Для меня прошло больше двадцати лет. Растолкуй мне снова.
Изида извлекла контейнер.
– Это ретровирус. Просто выпусти его где угодно. В идеале – в густонаселенном районе.
– Смахивает на арсенал бунта, – заметил он, беря серебристый цилиндр.
– Не будет никакого террора или болезней. Этот вирус воссоединит наш народ, Ликос. Мы сможем жить вместе на одной планете – любой из нас. Один мир. Один народ.
– Как он работает? – приподнял он брови. – Растолкуй попроще.
– Мои исследования изолировали гены, нажимающие на рычаги эволюции. Я зову их геном Атлантиды, хотя на самом деле это набор генов, и его активация играет критическую роль. Терапия модифицирует ген Атлантиды у каждого на этой планете.
– Мы изменимся?
– Медленно. Я периодически буду снимать показания и вносить коррективы, если что-нибудь пойдет не так. Изменения будут незаметны. Это незначительные преобразования в мозговых связях, прежде всего в зонах переработки информации, коммуникации и решения задач. Эта терапия повысит потенциал каждого на этой планете. Когда-нибудь это назовут актом, объединившим наш народ сызнова. – Изида ждала, но Ликос не отозвался ни словом. – Ты мне веришь?
– Целиком и полностью, – без колебаний сказал Ликос.