Тайна Пушкинской улицы
Шрифт:
– Вы бы шли, ребятки, мимо. Не мешали общению.
– О, – гаркнул второй балбес. – Это так называется? А во время первой мировой как было? – И он выпустил струю дыма в стёкла очков, которые Анита предусмотрительно надела.
– Дед, – снова заговорил главный, притворно наклонившись. Остальные шестеро подыграли лидеру. – А чего у тебя с голосом?
Оксана замерла. Она не представляла, в какой оболочке придёт к ним с Анитой спасение.
– Чего, пенсионер? Нельзя разочаровывать
– Между тональностью голоса и мужскими способностями существует связь, – продолжал просвещать лопоухий. Помимо этой отличительной особенности, у него имелась ещё одна – он шепелявил. Получалось смешно. И дело было даже не в недостатке, легко, впрочем, устраняемом, а в том апломбе, с каким вёл беседу юноша.
– Вот и я о том же, – заметил старичок, улыбаясь. – Пора тебе, парнишка, басочком разговаривать.
Лопоухий зарделся.
Посмотрев на «ветерана» со злостью, главарь, выйдя вперёд и через приоткрытую губу выпустив наверх струю сизого дыма, обронил.
– А ты поучи, поучи, старик, как жить, пока не поздно.
В узких щёлках глаз сверкнул волчий азарт.
– Не курить, – спокойно произнёс дедок – Анита. – Не злоупотреблять спиртным. Я не говорю – не пить, – морщинистая рука поднялась и опустилась. – Не злоупотреблять. И спортом надо заниматься. Вишь, какие вы хлипкие.
– Да ты чего, старый, – забузили ребята, подходя поближе. – Валя, дай мы ему объясним про эру динозавров.
– Валя? – переспросила Анита, а Оксана принялась молиться о благополучном разрешении ситуации. – Стало быть, Валя. Знаете, почему курить нельзя?
– Ну? – со смешком заинтересовался лидер. – Минздрав не всех предупредил?
– Нет, – серьёзно отозвался “старик”. – Будьте добры, отойдите от солнца. У меня ноги мёрзнут, – как бы невзначай, обратился он к группе стоявших. – Нет, Минздрав здесь как раз не при чём.
Что касалось Оксаны, та начала успокаиваться.
– Всё дело в лёгких, – сказал и замолчал “чудо – старик”.
– Ну, открыл, – выдохнул дымом Валентин.
– Это не всё, – строго продолжила Анита. – Они на тебя, Валечка, обижены. Много хлама, говорят.
– Что? – поперхнулся заводила.
Группа ребят замерла. Кто – то просто открыл рот, кто – то зажмурился, предвидя ответную реакцию вспыльчивого одногодки, а кто – то уставился на очки старика.
Оксана тоже заметила перемену. Изменив форму, те из коричневых превратились в мерцающие тёмно – жёлтые.
– Доказать? – старик испытующе смотрел на молодого человека.
– Отвечаешь, – пригрозил Валентин. – За язык никто не тянул.
И Оксане вновь стало страшно за Аниту.
– Само
Валентин замер. Застыли и окружающие своего заводилу приятели.
– Валя, хватит, сколько можно?
Парнишка закрутил головой.
– Не вертись, – раздалось изнутри снова. – Это мы, твои лёгкие. Я – правое.
– А я – левое, – другим голосом проговорил кто – то.
Валентин уставился на старика.
– Я уже совсем дышать не могу, – сказало, видимо, правое, так как Валя наклонил ухо вправо.
– Нет, это я не могу, – возразило левое, и юноша наклонился влево, выронив сигарету.
Ребята столпились вокруг друга, не веря услышанному.
– Да у тебя даже пятен нет, – продолжало спорить первое.
– Нет? – сердилось второе. – А это?
– Ха, разве это пятна? – хохотало то, что справа. – Вот это пятна.
– Ну да, а это вот так, рентгеном засветило, – отвечало другое. – Эй, наверху, – раздражённо донеслось из глубины человеческого организма. – Может, вы ещё все дружно выдохните?
Не сговариваясь, пацаны, кругом столпившиеся около Валентина, побросали свои сигареты.
– Старик, – бросился Валя к Аните. – Делай обратку. Я всё понял…
К вечеру того же дня по городу пополз слух, будто Валя – Валентин – чревовещатель и таким странным способом решил бросить курить.
Глава 8
Это ли не счастье?
Оксана улыбнулась. Всё в жизни складывалось удачно. Радость, переполнявшая девичье сердце, приобрела фантастические формы.
В зрительный зал изо всех распахнутых дверей стал вливаться сияющий радугой поток. Оксана уже видела подобное, когда, набрав полный таз воды, обнаружила в нём дрожащее спектральное пятно, разгулявшееся от электрического света.
Здесь же “река” была настолько широкой, что красавица поначалу оробела.
В оркестровой яме, не замечая произошедшего, разыгрывались музыканты, готовясь поразить зрителя неожиданной для него премьерой.
Между тем, радуга, собравшись некой туманностью вокруг центральной люстры, вспыхнула, разделившись на множество фигур различной величины: здесь были и светящиеся горошины, и мерцающие шары, удивляющие массивностью, и среднего размера сцепившиеся сферы. Все эти внезапные гости спектакля сперва рассредоточились у потолка, а затем принялись выбирать места. Одни полетели к балкону, другие в партер, оседая в мягкие, бархатом покрытые кресла, словно те предназначались исключительно для них, третьи в бельэтаж.