Тайна распущенного шарфа
Шрифт:
– Они произвели на тебя впечатление?
Двери лифта открылись. Он не ответил, только жестом пропустил ее вперед. Анна шла к квартире, чувствуя на себе все тот же пристальный взгляд. Она открыла дверь и включила свет. Буржуй вышел встретить их. Матвей не обратил на него внимания. Анна сняла туфли и направилась на кухню.
– Ты голоден? – он кивнул. – Салат с креветками?
– Вы и мертвого уговорите, – прозвучала шаблонная фраза. – А есть что-нибудь жизнеутверждающее? – Анна опять не понимала
– Я смотрю, ты сегодня настроен решительно.
Анна потянулась в шкафчик над плитой. Поставила стаканы, сок, лед, сигареты и пепельницу на стол. Матвей молча откупорил бутылку и налил себе.
– Будешь?
Она отрицательно покачала головой. Пока она не знала, как пойдет разговор, алкоголь лишний. Ей нужен полный контроль над собой. Она занялась приготовлением салата. Матвей курил и потягивал виски, наблюдая за ней.
– Так расскажи мне, где воспитывают таких профессионалов? – некоторое время спустя произнес он, долив себе в стакан виски.
Анну начинала раздражать придуманная им история.
– Матвей, ты что-то неправильно понимаешь. Может быть, я не похожа на большинство людей, но то, какая я, – это реальность. – В его глазах читалось явное сомнение. – Я логик, умею владеть собственными эмоциями, умею их распознавать и контролировать. Я много училась для этого и многое знаю, но я не играю и не манипулирую людьми, тем более тобой.
Анна надеялась, что ее искренность растопит лед его недоверия. Поставив на стол блюдо с салатом и тарелки, она села напротив. Матвей молчал. Анна достала сигарету из пачки и закурила.
– Я вижу причины твоего поведения и понимаю, что ты делаешь и зачем, но не давлю на тебя – жду твоего решения, – она выпустила дым и посмотрела Матвею в глаза. – Кстати, о решении. Две недели прошли, поэтому я вправе спросить: что ты решил?
Матвей развернулся на барном стуле к зеркалу и рассматривал свое отражение. Она не чувствовала в нем переживаний, их не было и на его лице. Скорее он вел себя как актер перед выходом на сцену: легкое волнение, но никак не личная драма. Он вздохнул и повернулся лицом к ней.
– Ничего не будет, – спокойно сказал он.
Анна смотрела ему в глаза. Это то, чего она ожидала, то, что она прогнозировала, но разочарование все равно разливалось в ее душе. Она вглядывалась в его лицо, пытаясь отыскать там сожаление или сочувствие, может, неловкость или хотя бы смятение, – но видела только равнодушие. Того, на что она втайне надеялась, не признаваясь в этом никому, не произошло. Оправдались ее худшие прогнозы, а значит, дальше будет легче. Она аккуратно потушила сигарету в пепельнице.
– Не будет так не будет. Проехали, – так же спокойно, в тон
Матвей молча выполнил ее просьбу. В его сценарии сегодняшнего вечера такого варианта развития событий явно не значилось. От равнодушия на его лице не осталось и следа. Он стал растерянным и обескураженным. Анна наблюдала за ним, ожидая возможности объяснить ему причину своего поведения. Она налила сок в стакан и положила лед.
– За тебя, – сказала она и сделала глоток.
– А истерика? – глухо спросил он.
Он даже не пытался скрыть свои мысли. А может, не смог.
– Истерика? Истерики не будет.
На лице Матвея отразился целый спектр эмоций. От растерянности он перешел к удивлению, непониманию и даже негодованию.
– А как же твоя любовь ко мне?! – возмущенно спросил он.
– Она есть – любовь к твоей личности. Но насколько я помню, я никогда не говорила, что люблю тебя как мужчину, – Анна сделала паузу. Она сама не понимала, как в ее голове рождаются эти слова. – А за что мне тебя любить как мужчину? Как мужчина ты никак не проявил себя, – бесстрастно констатировала она. – Так чего истерить-то?
Этот ответ его заметно озадачил.
– А операция?!
– Не путай, Матвей. Операция – это наши профессиональные взаимоотношения, которые я оплатила, – Анна закурила. – И, между прочим, не получила должного обслуживания. Перевязку мне сделали на два дня позже, что привело к аллергическому поражению кожи. И швы до сих пор на месте, хотя их надо было снять еще три дня назад, – жестко сказала она. Сарказм облегчал ее боль от разочарования. Но Матвей даже не заметил откровенного намека на свой непрофессионализм.
– А секс?! – возмущение уступило место искреннему изумлению.
Анну уже веселило его поведение. «Маленький циник, как же ты уверен в том, что ты бог в постели!» Она прищурила глаза и посмотрела на него.
– Секс? Что ты знаешь о сексе, Матвей? – невозмутимо спросила она. – Секс – это энергия, это познание, проникновение, соединение. А то, что было между нами, даже сексом не назовешь. Хотя все было очень красиво. Но никак не впечатлило, – Анна сделала паузу. – Ты манипулировал мною, а я наблюдала за этим.
Матвей смотрел на нее потерянно. Он налил себе виски и выпил залпом. Такого прощания в его жизни еще не было. Он был в полном недоумении: ему требовалось время, чтобы принять новую реальность. Реальность, в которой он оказался непрофессионален во всем: в любви, в сексе, даже в хирургии. Она наблюдала за ним, изо всех сил сдерживая улыбку. Она предвкушала то, что ждало его дальше. Но Матвей молчал, и Анна не выдержала.
– Я все знаю, Матвей, – спокойно сказала она. – Я знаю обо всех твоих техниках.