Тайна распущенного шарфа

Пугачева Татьяна

Он взял ее за руку:

– Как ты?

– Я? Живу. Первое время было очень тяжело, – Анна перевела взгляд на ехавшие по дороге машины. – Потом начала вытягивать себя. Всеми способами, которые знала и не знала. Сейчас возвращаюсь к работе, – на ее глаза навернулись слезы. – Как это со мной случилось? – тихо спросила она.

Арнис замолчал на несколько минут. Достал из пачки сигариллу, закурил.

– Прими как данность, что жизнь заботится о тебе. Может, способы тебе не очень нравятся, но ей виднее. – Мудрый Арнис всегда знал ответы на все вопросы.

– Я что, не создана для

семьи? Я думала, на этом все, моя жизнь предопределена навсегда. Думала, что всю жизнь теперь буду печь пироги и утюжить рубашки. Почему так?

Арнис задумчиво втягивал дым.

– Потому что, Аня, ты – великая женщина. И я говорю это не оттого, что хочу поддержать. А потому, что это факт. Я слишком много видел в жизни, и, поверь, мне есть с чем сравнить. – Она взяла его сигариллу и сделала затяжку. Арнис продолжил: – Может быть, ты создана для того, чтобы стать королевой или влиять на мир, но ты не создана для пирогов. Ты рождена, чтобы делать мир лучше.

– Представляешь, какова ирония жизни? Мы с тобой расстались из-за того, что ты не хотел детей и семью, а я хотела. И что мы получили? Тебе не кажется, что это урок для нас обоих? – философски спросила она.

– Урок? Это классика урока, Аня. Когда со мной все это случилось и я оказался на грани смерти, я думал о том же… Только мой урок еще продолжается, – улыбаясь, ответил он.

Анна рассмеялась. Его юмор могла оценить только она. Арнис очень мудр и глубок, он – личность, которая прошла слишком длинный путь самопознания и трансформации, чтобы не оценить иронию жизни.

– Арнис, мне кажется, я влюбилась, – честно призналась она.

Он посмотрел на нее:

– Я не знаю, кто он, не знаю, что ты чувствуешь, но хочу сказать тебе нечто очень важное. Пойми: твой мужчина должен прийти в твою жизнь и остаться в ней. Я очень прошу тебя: принимая решения, помни об этом.

– Почему? – непонимающе спросила она.

– Потому что тот, кто не понимает тебя и пытается изменить, – это не твой мужчина. Просто прими мои слова как данность, Аня. Никому, слышишь, никому не позволяй влиять на твое величие. Ты – великая женщина. Помни об этом всегда.

Анна смотрела на него с удивлением, а может, с благодарностью. Кому-то его слова могли бы показаться слишком пафосными и громкими – большинство людей так не изъясняется, но он другой.

Они проговорили три часа, держась за руки и делясь мыслями о познании себя и жизни. Анна рассказала об операции, он – о своем опыте отцовства. Они были близки – да, это самое правильное слово. Близки настолько, что стали неотъемлемой частью друг друга. Казалось, мир замер: никто не звонил и не слал СМС. Словно жизнь дала им это время, чтобы побыть вдвоем.

* * *

Обед закончился. Они расстались. Анна спешила домой: Матвей сказал, что придет сегодня после работы, и пообещал, что будет непременно вовремя. Она подъезжала к дому, когда раздался звонок.

– Привет! – радостно ответила Анна.

– Что делала сегодня? – спросил Матвей.

– Обедала с родственником. Теперь еду в сторону дома.

– Ты опять будешь на меня злиться, – вздохнув, начал он. – Я уже собрался к тебе, но у меня нарисовалась еще одна встреча. Важная,

по работе, – он замолчал, видимо пытаясь уловить ее реакцию.

– Хорошо, – спокойно ответила Анна. «Арнис сказал, что я великая. А великие не устраивают истерик из-за таких пустяков». – Конечно, работа прежде всего. Тебя ждать сегодня или нет?

– Да, я буду, самое позднее – к восьми, – уверил он.

Она положила трубку. Несмотря на внешнее спокойствие, Анна злилась. Не потому, что он задерживался, а потому, что осознала: ее «ставят на полку». Невеселые мысли прервал Тусин звонок.

– Тусечка! – жалобно сказала она вместо приветствия. – Что ты делаешь сейчас?

– Я как раз подъезжаю к дому, – ответила подруга. Она жила в квартале от Анны. – Хотела спросить, что делаешь ты. Может, поужинаем? Поболтаем о жизни…

– Ты моя спасительница! Я тоже как раз подъезжаю. Через полчаса в «домашнем» ресторане.

Анна отключилась. Она не хотела ждать Матвея, сидя у окна. Это вообще не ее стиль – ждать кого-то. Ей нужно переключиться. Нужно отвлечься. Его и так стало слишком много в ее мыслях. Она не хотела говорить о нем. Хотела дождаться восьми часов, чтобы прожить его приезд или неприезд. Анна понимала, что сегодняшний вечер после их ночи – решающий: Матвей либо уйдет, либо останется.

* * *

Они сидели в ресторане, болтали о жизни – в основном о жизни Туси. Анна не хотела касаться темы Матвея, Туся не приставала с расспросами.

Анна вообще мало делилась с ней своими умозаключениями о мужчинах. Вряд ли Туся смогла бы принять то, что какой-то Матвей «поставил ее на полку». Тусино мировосприятие не вынесло бы этого. Она слишком любила Анну и не слишком хорошо разбиралась в психологии. Поэтому сегодня Анна больше слушала, чем говорила.

Ее взгляд упал на часы на Тусиной руке. 21:15. Анна вздохнула: он опять опаздывал. Это было ей непонятно. В работе он казался ей достаточно пунктуальным, но с ней вел себя иначе. Ее совершенно не беспокоили опоздания: есть люди, с которыми это происходит всегда, и с этим ничего не поделать – нужно принять. Но вновь опоздать на два часа без объяснений – это уже совсем другое, это хамство. Анна давно знала, что люди обращаются с тобой так, как ты им позволяешь. Сегодня это произошло во второй раз, и пришло время показать характер – с ней так не выйдет. Если позволить такое мужчине в начале, дальше будет только хуже.

Не прерывая беседы, Анна взяла телефон и написала Матвею: «Твои планы еще в силе?» Ответ пришел через пару минут: «Буду после десяти». Анна взбесилась: ни «здрасьте», ни «извини», ни одного нежного слова! Такое чувство, что он набирает это СМС под столом, чтобы не увидели. Скорее всего, сейчас он рассказывает свои стишки новому «трофею».

«Почему в мире не бывает сказок? Почему все сказки только в кино? А в жизни такие, как Матвей, всегда одинаковы. Почему нельзя просто быть счастливыми и узнавать друг друга? Почему мужчины, прошедшие жизнь, видят мою ценность издалека, а Матвею ее приходится доказывать. И вообще, с какой стати этот олень позволяет себе такое? Тоже мне, принц Датский!»