Тайна реки Семужьей (др.изд.)
Шрифт:
Скала-часовой осталась позади. Исчезла из виду и площадка, где оборвался след пропавших. Дальше двигаться было бессмысленно. Свернули в глубь берега. Поднялись на гребень и вершиной его направились обратно. Недалеко от знакомой складки, спускающейся к морю. Тол взял след. Бойко потянул он к взморью, к знакомой площадке… и снова остановился на краю обрыва, на том же самом месте, и залаял на воду, оглядываясь на стоящих за ним людей.
Пока они отдыхали и осматривали берег, море сильно отступило от площадки. Под оголенным обрывом вода открыла неширокий выступ. Свисающие с него длинные тонкие водоросли, словно зеленые русалочьи
Федя измерил глазами расстояние до выступа под обрывом. Потом сбросил с плеч рюкзак, уперся посохом в выступ и спрыгнул вниз. Осторожно ступая по покрытому водорослями камню, он сделал несколько шагов.
– Прохор Петрович!
Первым откликнулся на взволнованный голос юноши Тол. Пес опередил Прохора Петровича и спрыгнул к Феде. Принюхиваясь к незнакомым, резким морским запахам, собака растерянно посматривала на Федю, будто хотела спросить: что делать дальше? За ней спустился на выступ и Прохор Петрович. Всмотрелся в сторону, куда нетерпеливо показывал Федя. В тени, падающей от нависшего над морем утеса, он не сразу заметил открытое отливом широкое, похожее на щель с приподнятым углом, устье грота.
«Там он или не там, но проверить надо, - подумал Прохор Петрович.
– Это наша последняя надежда».
– Пойдем, - сказал он Феде.
Не успели они сделать и двух шагов, как безучастно наблюдавший за поисками старый Каллуст с неожиданной для его возраста легкостью спустился на выступ и оказался между Прохором Петровичем и входом в грот.
– Ам лушт! [9]– крикнул он, не замечая, как у него в русскую речь все чаще врываются саамские слова.
– Куда?.. Куда вы идете? Разве тем, кто уже пропал, легче станет, если и вы пропадете? Не радуйте Чана Рушла. Смотрите! Он смеется.
9
Не пущу!
Резким движением руки старый пастух показал на щель под утесом. Обросшая шевелящимися по легкой зыби водорослями, она действительно походила на скривившийся в злобной усмешке бородатый рот.
– Отойди, старик!
– хмуро сказал Прохор Петрович.
– Отойди и не мешай нам. По-хорошему прошу.
– Ам вульг!
– В голосе старого Каллуста прозвучало отчаяние.
– Эвдес ам лушт! [10]
– Оставайся. Мы пойдем без тебя.
– Убейте меня!..
10
Не уйду! Дальше не пущу!
– Никто тебя убивать не станет, - с трудом сдерживая раздражение, ответил Прохор Петрович.
– Но в пещеру мы пойдем. Если надо будет… силой пройдем.
Вялого, нерешительного старика словно подменили. На него не действовали ни решительный тон Прохора Петровича, ни мрачные взгляды Феди.
– Мальчик пропал, - продолжал он, не уступая дороги. Вчера ты видел его. Живым видел, веселым. Больше его нет. Не станет и вас - молодых, сильных. Мун пэрно! Родэхейль! [11] Как я могу пустить вас туда? На гибель пустить…
11
Дети
– Уходи!
– резко оборвал его Прохор Петрович.
– По-хорошему прошу - уйди.
Старый Каллуст не шелохнулся. В напряженно застывшей фигуре старика чувствовалась отчаянная решимость - спасти стоящих перед ним людей, не считаясь ни с чем, спасти пускай даже ценой собственной жизни.
Прохор Петрович шагнул к Каллусту, не спуская с него жесткого, неподвижного взгляда…
Никто не заметил сгоряча, как беспокойно вел себя Тол, внимательно следивший за спорящими. Стоило Прохору Петровичу приблизиться к старому Каллусту, как пес, широко расставив мохнатые лапы, загородил собой хозяина и грозно зарычал.
– Слушай, старик, - Прохор Петрович говорил медленно, и оттого каждое слово его звучало значительно и весомо.
– Я - депутат районного Совета. Там, где нет милиции, я обязан поддерживать закон. Ты это знаешь.
– Да, - подтвердил старый Каллуст, не понимая, куда клонит Прохор Петрович.
– Я это знаю.
– Я имею право требовать помощи от любого. И это ты знаешь.
– Знаю.
– Если ты не хочешь помочь мне - твое дело. Но ты мешаешь. Не мне мешаешь - Советской власти. Понял?
Старый Каллуст молчал.
– Убери собаку!
– Я хочу помочь… хочу!
– тяжело произнес старик.
– Пустить вас на гибель - это помощь?
Прохор Петрович уловил в его голосе новые, просительные нотки. И он повторил, всем видом показывая, что ни на какие уступки не пойдет:
– Убери Тола!
Пес услышал свое имя и угрожающе оскалил клыки.
– Если ты действительно хочешь помочь нам, - продолжал Прохор Петрович, - пошли с нами собаку. В пещере темно. Там, где мы не увидим людей, Тол их почует.
Старый Каллуст еле заметно качнул головой. Трудно было понять, соглашается он или отказывается.
– Пойдем, Федя!
– твердо сказал Прохор Петрович, не глядя на старика.
– Если пес бросится на меня… Отвечать будет Каллуст. Запомни.
Старик молча притянул к себе за ошейник собаку и показал рукой на устье грота.
– Кыч, Тол! Кыч! [12]– ласково уговаривал он пса, все еще не пропуская к пещере Прохора Петровича и Федю.
– Кыч!
Он достал бумажку с завернутыми в ней волосами Наташи. Дал собаке понюхать пушистый комочек и подтолкнул ее вперед.
12
Смотри, Тол! Смотри!
Тол осторожно спустился по крутому уступу. Разбрызгивая воду, еще покрывавшую камень у входа в грот, он скрылся в темном устье.
– Не ходи с нами, - сказал Прохор Петрович старому Каллусту, - тебе придется остаться здесь и смотреть, чтобы никто не вошел в пещеру и не вышел из нее.
Старый пастух прижался к обрыву, пропуская Прохора Петровича и Федю, а взгляд его, каждая скорбная морщина на лице словно умоляли: не ходите, не надо, там же верная гибель!
Вода еще не совсем убыла и заплескивала в устье грота. Но Прохор Петрович и Федя больше ждать не могли. Ступая по воде, подошли они к каменной щели и скрылись в темноте…