Тайна римского саркофага
Шрифт:
– Видите этот памятник? – указал он глазами за окно.
Алексей взглянул. Этот памятник был знаком ему. На высоком постаменте – человек с суровым и вдохновенным лицом, в строгом монашеском одеянии, с книгой в руках.
– Это наш великий предок Джордано Бруно. Смотрит он и не может наглядеться на свой Рим…
Почти триста пятьдесят лет тому назад инквизиторы приговорили его к смертной казни и сожгли на костре на этой Площади Цветов… У каждого народа есть свои национальные герои. У вас – Невский, Пугачев, Чапаев… У нас тоже есть герои. Но лично для меня Джордано Бруно –
Галафати начал взволнованно ходить по комнате. Алексей невольно любовался им. Ему подумалось в эту минуту, что попадись Галафати в руки палачам, он не замедлит бросить им в лицо слова презрения и гнева…
Сидели до позднего вечера. Потом включили радиоприемник. У каждого учащенно забилось сердце, когда раздался голос Москвы: «Наступление советских войск успешно продолжается на всех фронтах»…
– Не будете возражать, – спросил Галафати, – если мы отметим успехи советских войск?
– Каким образом?
– Мой сын сфотографирует нас. вместе.
– Добрая мысль, – кивнул Остапенко.
– Я буду всегда хранить эту фотографию, – сказал Алексей, – хранить и вспоминать этот вечер…
Старший сын Галафати быстро приготовил аппарат и сфотографировал боевых друзей живописной группой, на память.
Взволнованный Галафати говорил:
– Я уверен, что скоро мы победим! Это не подлежит сомнению. Кстати, на днях компартия получает самое сильное пополнение, – возвращается в Италию наш Пальмиро Тольятти. После восемнадцатилетнего изгнания!
Кто-то постучал. Оказывается, пришел связной с виллы Тай. Он предупредил подпольщиков:
– Поздно ночью к вам явится наш человек, тоже из пленных – английский офицер. Ему поручили переправить вас на ватиканских машинах в партизанский отряд на Север…
– О, это же здорово! – обрадовался Остапенко.
– Наконец-то, снова настоящее дело! – весело поддержал Алексей.
Он действительно пришел, этот офицер, и оказался очень милым и разговорчивым человеком. Принес с собой вина, предложил выпить перед трудной дорогой. Все похлопывал Кубышкина и Галафати по плечу и произносил тосты: «За нашу победу!», «За союзников!». Потом сказал:
– Пора. Вы посидите, я сейчас принесу одежду и оружие, переоденемся все в немецкую форму.
Время шло, офицер не приходил. Галафати предложил лечь спать.
Их разбудил страшный грохот: дверь сотрясалась под ударами прикладов.
– Это они – прошептал Галафати, подбежав к кровати Алексея. – Бежать некуда… Мы в западне. Давайте так, я открою и брошусь на автоматы, а вы все бегите…
– Нет! Если уж погибать, так всем вместе, – сказал Кубышкин.
Подпольщики не успели ничего решить: карабинеры выбили дверь и ворвались в комнату. Перед ними живой стеной,
Жена Галафати стояла бледная, безмолвная. Слезы текли по ее лицу.
– Прощайте, – тихо сказал Алексей, проходя мимо нее.
Губы ее что-то прошептали. Но по выражению лица Иды Ломбарди Алексей понял, что это не были слова упрека за то, что он вместе с остальными принес в ее дом несчастье. Это были теплые слова человеческого участия и прощания.
Увидя, что отца уводят вооруженные карабинеры, маленькая Октябрина заплакала и уцепилась за его рукав.
– Папочка, не уходи!.. Папочка!
Ее грубо оттолкнули. Мать рванулась вперед и схватила дочь. Карабинер лишь усмехнулся: такие прощания, видимо, были для него привычной картиной.
Арестованных вывели на улицу и посадили в тюремный фургон. Внутри он был разделен на ряд маленьких камер. Кубышкина и Остапенко посадили вместе. При свете полицейского фонарика Алексей заметил, что в клетках, расположенных напротив них, уже сидели женщины и старики, Туда посадили Галафати. А бельгийца и француза повели в немецкую комендатуру.
На арестованных надели ручные кандалы. Эти железные запястья не имели ничего общего со старинными «цепями». По виду это были два стальных браслета, объединенных вместе в форме прописной буквы «Е». В два открытых квадратика всунули руки каждого, затем браслеты замкнули. Они причиняли мучительную боль. Пока пленников везли, руки у них распухли и покраснели.
«Кто же выдал нас?» – неотступно думал Алексей. Думал и не находил ответа…
А было так. В квартире подпольщицы Марии Баканти одно время скрывался бельгиец Жан. Об этом узнал гестаповец Пьетро Кох. Он пришел к Баканти и представился капитаном английской армии, бежавшим из немецкого плена. Вместе с ним был фашист Доменико Полли, который и помог Пьетро Коху напасть на след английского офицера, бежавшего из немецкого плена.
– Вы знаете, – сказал Кох, – я приятель Жана, мы вместе сидели в лагере. Так надо увидеть его… Есть очень важное дело.
Мария Баканти внимательно посмотрела в глаза «капитану». Его взгляд был чист и простодушен.
– Он у Галафати, – доверчиво сказала она.
Тот воскликнул:
– Вы знаете адрес?
– Да. Я схожу за ним, это рядом…
«Капитан» схватил ее руку.
– О, как мне вас благодарить, синьора! Только зачем вам ходить самой? Дайте мне адрес, я найду. Сделаю ему сюрприз.
И доверчивая Мария дала адрес, и «капитан» действительно «сделал сюрприз»…
Оказывается, настоящий-то английский офицер, который должен был переправить подпольщиков на Север, был арестован Пьетро Кохом буквально часа за четыре до того, как ему прийти к Галафати. Вот тогда у Коха и созрел мгновенный план: под видом английского офицера втереться в доверие к подпольщикам и арестовать их. План этот удался полностью…
В чертогах «Царицы небесной»