Тайна Рио де Оро
Шрифт:
На мою левую руку садится комар. У него светлые ножки. Голову свою он наклоняет к коже больше, чем брюшко. Это малярийный комар, разносчик страшнейшего бича этих мест — малярии. Я убиваю его ударом правой ладони. После него остается маленькая капелька крови. Через две недели будет ясно: заразил он меня или нет.
Впрочем, это уже двадцатый малярийный комар, убитый мной в то утро.
Сложные переговоры
Мы прощаемся
У Тибурцио хороший нюх: знает, когда появиться. Вот и сейчас он выходит из хижины и садится около нас. Разумеется, он тоже получает кофе.
— Ушли! — громко, с нескрываемым злорадным удовлетворением констатирует Тибурцио.
— Ушли! — тоже с удовлетворением вторит Пазио.
Тибурцио исподлобья смотрит на Пазио. Спустя минуту, никого не спрашивая, он наливает себе вторую кружку кофе и сыплет в нее столько желтого сахара, что влага едва не выливается через край. Для оправдания Тибурцио надо заметить, что в Бразилии все пьют кофе сладкий, как сироп.
— Тем лучше для вас, что ушли! — заявляет Тибурцио.
— Это правда! — подтверждает Пазио. — Но скажи нам, компадре Тибурцио, почему ты считаешь, что так лучше для нас?
— Потому что я укажу вам ант, много ант… — Тибурцио строит лукавую мину и добавляет. — Но проведу в эти места лишь тогда, когда вы хорошо заплатите.
— Разумеется, сеньор заплатит тебе хорошо.
Тибурцио медленно качает головой, измеряет нас надменным взглядом, усмехается и спрашивает:
— А сколько заплатит?
На этом вопросе Пазио ловит его. Не отвечая индейцу, он начинает разговор на совершенно другую тему. Обиженный Тибурцио молчит. Пазио долго беседует со мной, потом с Вишневским. Тибурцио нетерпеливо ерзает, потом встает и уходит в хижину. Когда он возвращается, Пазио все еще занят разговором с нами. Только через час он «вспоминает» о Тибурцио и заверяет его:
— О, сеньор заплатит тебе очень много.
— Сколько? — скромно спрашивает Тибурцио, на сей раз уже без усмешки.
— Столько, сколько ты вообще не заслуживаешь. Станешь богатым человеком, самым богатым во всем племени и сможешь купить в венде все, чего только пожелает твое сердце и сердце твоей жены.
Затем Пазио начинает буйно фантазировать. Он перечисляет чуть ли не весь товар венды и обещает индейцу буквально все, начиная от иглы и кончая ружьем и шелковыми чулками. Пазио выпил немало кофе и теперь с наслаждением рисует перед Тибурцио картину этого великолепия. Меня терзает мысль: какое же вознаграждение назначит Пазио? Ведь из его обещаний можно сделать вывод, что он, пожалуй, предложит Тибурцио пятнадцать или больше мильрейсов в день.
Однако Тибурцио понимает Пазио иначе. С индейцем происходит что-то странное. Он с огромным вниманием прислушивается к словам моего товарища и чуть ли не глядит ему в рот. Сначала он улыбается, затем становится серьезным, но вскоре его уже охватывает беспокойство и растерянность. Вместо того чтобы радоваться, Тибурцио мрачнеет и теряет надежду. Он понимает, что перед ним незаурядный мастер, которого не легко провести. Теперь он уже не ждет многого и только поглядывает на Пазио с испугом
— Говори, сколько хочешь дать!
— Два мильрейса в день, не больше.
— Хорошо, хорошо! — устало говорит Тибурцио и в знак согласия хочет подать руку Пазио и мне. Я отвожу его руку.
Отчитываю Пазио по-польски и решительно требую, чтобы он предложил индейцу пять мильрейсов в день, а кроме того, дополнительное вознаграждение в случае успешной охоты. Пазио ворчит под нос, что я порчу ему индейцев, однако выполняет мое требование и разъясняет Тибурцио:
— Поскольку сеньор очень любит тебя, чего ты вовсе не заслуживаешь, то он дает тебе не два, а пять мильрейсов в день. Пять мильрейсов, если мы не подстрелим никакой дичи. Но в тот день, когда мы убьем какого-либо зверя, то есть ягуара, пуму, анту или хотя бы капивару, в этот день ты получишь шесть мильрейсов.
— Бао! — оживляется довольный Тибурцио. — Тогда я буду получать каждый день по шесть мильрейсов, потому что мы каждый день будем убивать зверя.
— Слушай дальше! Получишь шесть мильрейсов, если зверя убьет кто-нибудь из экспедиции, то есть ты или кто другой. Если же его убьет чужеземный сеньор, ты получишь десять мильрейсов.
Тибурцио озабоченно посматривает на пальцы своих ног. Думает. Пазио разъясняет ему:
— Видишь ли, компадре, ты получишь больше за то, что наведешь сеньора на зверя, чтобы именно сеньор убил его, а не кто-либо другой.
Индеец напрягает все свои умственные способности, чтобы понять, в чем дело. Лицо его багровеет от усилий.
— Ты понимаешь меня? — спрашивает Пазио.
— Нет! — вырывается из груди индейца глубокий вздох.
Тогда Пазио на примерах еще раз поясняет, в чем дело. Тибурцио внимательно слушает, прищуривает глаза, кивает головой и наконец прерывает Пазио:
— Подожди! Значит если я, Тибурцио, убью анту, то получу только шесть мильрейсов. Правда?
— Правда.
— А если я, Тибурцио, не убью анты, но чужеземный сеньор убьет ее, то я, Тибурцио, получу за это от него десять мильрейсов. Так ты говоришь?
— Да, получишь тогда десять мильрейсов.
Тибурцио начинает смеяться:
— Так ведь это глупость!
Мы беспомощны. Тибурцио считает нас полоумными и не может удержаться от насмешек. С триумфом он растолковывает нам нашу ошибку:
— Одумайтесь! Если я сделаю корзину, так ведь это моя работа и за нее я по праву получу, скажем, шесть мильрейсов. Верно?
— Верно.
— Если бы чужеземный сеньор научился делать корзинки и сам изготовил их, тогда чья это была бы работа? Его или моя? Его! И заработок его. А вы мне доказываете, что за работу сеньора я должен получить от него вознаграждение, так?.. Ха! Кто вам поверит в такое? Он убьет анту, ему посчастливится, а вы мне за это обещаете награду? Хе-хе! Надуть меня хотите?
Невозможно объяснить ему, в чем дело. Он упорствует и твердит, что мы хотим его обмануть. Тибурцио не понимает охотничьей страсти. Охота для него, лесного индейца, является обычной работой, необходимой для поддержания жизни. Поэтому Пазио встает и обращается к индейцу торжественным тоном, сурово хмуря брови:
— Послушай, Тибурцио! Можно ли тебе доверить великую тайну?
Тибурцио подозрительно смотрит на Пазио:
— Можно.
— Видел ли ты, как чужеземный сеньор в последние дни давал лекарства больному Альфредо?