Тайна Серебряного Храма
Шрифт:
— Ты отвлёк меня от наиважнейших дел, чтобы показать мне, как милуется парочка жалких смертных, — глухо проворчала в ответ обезличенная дама непонятного возраста, плотно закутанная в длинный, до пят, серый плащ с низко опущенным и полностью скрывающим лицо капюшоном.
— А разве тебе эта пара никого не напоминает?
— Ты позвал меня сюда ребусы разгадывать? Говори, чего хочешь. А то недосуг мне тут с тобой…
— Брось, Мортис, с каких это пор встречи со мной стали тебе в тягость, — не без самодовольства парировал собеседник.
— С тех самых, Галлеан, когда ты предал ту, что не устрашилась рискнуть
— Не передёргивай, всё было не так! Когда я вновь обрёл плоть в Невендааре, ты сама сбежала от меня! — возразил бог эльфов. — Без всяких объяснений замкнулась в каком-то своём надуманном горе и из верной доброй Солониэль превратилась в холодную, расчётливую почитательницу Смерти — Мортис!
— Тебе нужны объяснения, — зловеще расхохоталась тёмная богиня. — Выходит, ты у нас ещё и жертва? Бедный, несчастный, брошенный Галлеан. Какая грустная история. И рада бы заплакать, да только угли, в которые превратилось моё лицо, увы, давно уже не выделяют слёз… Думаешь почему, отправляясь на свидания с тобой, я обряжаюсь в непроницаемые, бесформенные балахоны?
— А мне нравится, очень симпатичный серый плащик, — попытался отшутиться Галлеан.
— Ну ещё бы, разумеется, симпатичный, — переполненным ядовитой желчи голосом прошипела Мортис. — А если учитывать, какую отвратительную уродину он скрывает, так и вовсе прекрасный плащ. Не так ли, красавчик Галлеан?
— Да что за ерунда! С чего ты взяла?! У меня и в мыслях…
— Не стоит отпираться, славный светлый бог эльфов, — раздражённо перебила Мортис. — Тебя выдали твои глаза. Отразившиеся в них ужас и отвращение, когда ты узрел изуродованные огнём лицо и тело любимой, навсегда запечатлелись в моей памяти. Я наткнулась на этот ненавистный взгляд, как на стену, и без всяких объяснений поняла, что между нами всё кончено. Вот так всё и было на самом деле. И не пытайся отрицать. Доказательством моей догадки стало то, как легко ты тогда выпустил меня из своего убежища.
— Да, поначалу я возненавидел тебя, — понурив голову, признался эльфийский бог. — Мне стыдно в этом признаться, но это правда, скрыть которую от равного невозможно. Но точно уловив мою эмоциональную реакцию, ты, Мортис, сделала из неё неверные выводы. Меня шокировал вовсе не твой уродливый вид. Свою Солониэль я принял бы и обгоревшей, и безногой, и безрукой, и безглазой. Ужас заключался в том, что к моему воскресению от знакомой мне Солониэль не осталось и следа. Цепь кровавых злодеяний, совершённых тобою ради моего воскресения, выжгли и изуродовали твою душу гораздо больше, чем тело. Вместо любимой я увидел чудовище, неприязнь и отвращение к которому отразились в моих глазах.
— И это мне в благодарность за мои старания, — прошипела взбешённая услышанным признанием Мортис.
— Я не хотел тебя обидеть — просто рассказал правдиво, как всё было на самом деле, — поторопился продолжить Галлеан. — Но, повторяю, та моя вспышка ненависти к тебе была кратковременной. Очень скоро до меня дошло, что тебе пришлось пережить тут, в Невендааре, оставшись одной, без меня. Читая хроники, описывающие твои кровавые похождения, я живо представлял, как медленно, шаг за шагом, ты превращалась в тёмную Мортис. Это отстранённое заочное наблюдение помогло мне избавиться от ненависти
— Себя лучше пожалей, — фыркнула богиня Смерти уже далеко не так свирепо, как в предыдущий раз.
— А себя, бедолагу, мне во всей этой истории жальче всего, — охотно подтвердил Галлеан.
И оба могущественных Хранителя расхохотались, как беззаботные юнцы.
— Отчего же ты так долго тянул с этим признанием? — отсмеявшись, спросила Мортис.
— Да как-то подходящего случая не возникало, — пожал плечами эльфийский бог. — А история этих двух эльфов, — он кивнул на сидящих перед ними на берегу Лезля и Ризидиэль, — пробудила во мне эти печальные воспоминания.
— Да, занятная с ними вышла история, — кивнула Мортис. — Похожа на нашу. Только у нас — уродина и красавец. А здесь наоборот — красавица и чудовище.
— Быть может, в память о наших былых чувствах поможешь славной паре? Ты, я слышал, награду им задолжала за какую-то работу. Так сними с эльфа своё проклятие, верни ему прежний дух и облик светлого эльфа — думаю, такая награда будет для них дороже любого золота.
— Увы, Галлеан, мой ритуал обращения в тёмного эльфа обратного хода не имеет. Попытка вернуть прежнее состояние неминуемо приведёт парня к смерти. Сожалею, но ничем не могу помочь. Ему не повезло оказаться в ненужное время в ненужном месте. Мне для ритуала оживления зомби нужна была свежая эльфийская кровь — он подвернулся под руку. Отныне и до смерти этот эльф останется тёмным. Такова уж, видно, его судьба.
— Хотелось бы мне поверить твоим словам. Но интуиция подсказывает, что ты беззастенчиво лжёшь. Признайся, Мортис, ты не хочешь терять такого ценного слугу, вот и не снимаешь с него своё проклятие.
— Ну раз ты такой проницательный, может, сам и расколдуешь его, воспользовавшись своей могучей интуицией, — усмехнулась тёмная богиня.
— Я не хотел вмешиваться в твои дела. Но раз ты бросаешь мне вызов, я его принимаю, — объявил Галлеан.
— Не нужно красивых заявлений, ты давно уже нарушил нейтралитет. Или ты надеялся, я не догадаюсь: кто помог этой Ризидиэль отыскать её Лезля?
— Я всего лишь помог воссоединиться двум любящим сердцам.
— А попутно случайно запустил в Серебряный Храм Паладинов отряд гномов? — рассмеялась Мортис. — Появление которых явилось для меня очень неприятным сюрпризом, едва не сорвавшим всю мою длинную многоходовую комбинацию.
— Ну извини, — пожал плечами эльфийский бог.
— Не за что, я всё равно получила то, за чем охотилась.
— Несложно догадаться, кому ты обязана своим триумфом.
— Да, моему замечательному тёмному эльфу — Лезлю. За свою великолепную работу он получит достойную награду.
— Но от наложенного проклятия ты его не освободишь.
— Надо же, у тебя и впрямь отменная интуиция, — рассмеялась тёмная богиня. — Да ты посмотри, по-моему, он уже отлично вжился в образ тёмного и нимало им не тяготится…
Оба бога вновь сосредоточили своё внимание на расположившихся у них в ногах смертных. А Лезль с Ризидиэль вопреки всем невзгодам на глазах у невидимых соглядатаев прервали свой разговор длинным страстным поцелуем.